Так почему же, если любовь-забота встречается редко, как золотой самородок, мы все равно готовы пройти через страдания, нервы и слезы романа?
Вы можете возразить мне, что сам вопрос поставлен неправильно. Можете заявить, что у нас просто нет выбора, потому что влюбляться — естественно. В данном трактате я отвечу вам следующим образом: а что, если нет? Как вам понравится, если я докажу, что влюбленность — явление, в действительности порожденное культурой?
Разумеется, во многих социумах никого не интересуют эмоциональные аспекты так называемой любви при отправлении чисто биологических функций размножения и продолжения рода Скажем, устроенные родителями и родственниками браки на протяжении нашей истории занимали ведущее место, а во многих зарубежных социумах они до сих пор доминируют. От зарождения Европы до ее Возрождения правящие классы поддерживали эту традицию брака без любви, так как для скрепления политических либо экономических союзов у них было принято заключать брачные договоры.
Браки «по любви» — явление относительно новое, притом западноевропейское. Их не существовало до 1215 года, когда папа Иннокентий III постановил, что заключение брака возможно «по обоюдному согласию будущих супругов», без разрешения родителей; жениться по любви стало можно, это даже поощрялось. Такое решение Рима было прямо связано с политической линией зарождавшегося тогда в Европе нового правящего класса, линией, которую мы и намерены разоблачить и обличить в данном трактате.
Сегодня все мы настаиваем, что никто не должен определять для нас и за нас, кого нам любить, и все же мы признаем, что и сами выбирать тоже не можем. Зарождение любви — это «химическая реакция», случайная встреча; мы ждем мистического момента, когда в нас ударит молния, вонзится стрела Амура. Так что в вопросе зарождения любви наша «великая цивилизация» всего лишь перешла от ритуала к суеверию.
Не стану утверждать, будто бы мы можем выбирать, в кого нам конкретно влюбиться; однако в каждом случае у нас есть свобода выбора, влюбляться нам или нет. Свобода, вернее, остается только для тех, кого не слишком задурило «романтизмом» наше общество, общество, у которого есть самые веские причины — интересы правящих классов — эту свободу ограничивать.
Вся гамма рассмотренных выше проблем возникла передо мною в результате исследования эффективности любовной лирики. Вместо того чтобы отражать чувства, которые мы действительно переживаем, и тем самым под держивать наш эмоциональный настрой, она, похоже, нацелена на то, чтобы, наоборот, наши чувства подстраивались под нее, отражали слова и призывы к страсти, все время нас окружающие, ежедневно осаждающие нас. Вспомним всю линейку подобных продуктов культуры — песни о любви, слова признания, любовную лирику, романы, рекламные тексты — поистине, целая отрасль индустрии агитирует нас, как прекрасны такого рода чувства Вместо того чтобы возрождать в памяти ту любовь, что мы когда-то испытывали, они описывают, и весьма яркими красками, те чувства, которые естественным образом у нас бы не возникли. Социологи, например, считают, что школьницы читают любовные романы только для того, чтобы ознакомиться с правилами и условностями, принятыми в обществе для гетеросексуальных взаимоотношений, отношений между полами.
