* * *
Когда она вынула меня из-под джемпера, моя обложка была покрыта тонкой пленкой ее пота. Мы с моей читательницей рассмеялись. Пока я остывало от азарта бегства, Миранда учащенно дышала. Потом она взяла бумажную салфетку и вытерла меня насухо.
Я попало в царство Миранды. Принцессы всего, что видел глаз. В ее владении был континент комнаты, пролегавший от пушистой набивной таксы под дверной щелью, что защищала от сквозняка и охраняла вход, до границы, обозначенной лучами предвечернего солнца, прорывавшимися сквозь пожелтевший тюль. Одна комната, комната, где все было в единственном экземпляре: одинокое окно, один телевизор с одним работающим каналом, одна кровать, одна микроволновка, одна раковина, холодильник (одна штука), один электрический чайник, одна клетка для одинокого тушканчика, одиночная лампочка (тихо гудящая), один шкаф, единственное вечернее платье, один стакан с позеленевшей водой и одна увядшая роза на единственном блюде, плавающая среди опавших лепестков, один постер с Брэдом Питтом, одна недоеденная банка фасоли, одна черно-белая открытка с однократным поцелуем на фоне Парижа, одно коричневое пятно от кофе на коричневом коврике с изображением коричневых цветов на коричневом фоне, один ночной столик с одним ящичком. И двое нас.
Миранда отодрала пару влажных полусгнивших листьев салата от пучка на дне крошечного холодильника и осторожно приблизилась к клетке с тушканчиком.
— Кэли! — тихо, но беспокойно позвала она. — Ты еще жив? — будто ждала отрицательного ответа. Черные твердые бусинки глаз смотрели на нее, не мигая. Она просунула мокрые листья сквозь прутья, не отрывая взгляда от застывшей фигурки. Даже усики не дрожали.
— Калибан? — уже с некоторым подозрением. Миранда ткнула тушканчика пальцем в бок. Ноль эмоций. Она ткнула посильнее. Опять ничего, Миранда открыла крышку клетки и протянула руку внутрь. В тот же миг тушканчик взвился и вонзил острые, точно бритва, резцы в один из нежно-розовых, пухлых пальцев, так ему досаждавших. Взвизгнув, Миранда выдернула палец из его пасти: — Ах ты, скотина!
С демонстративным равнодушием, как все животные в клетке, тушканчик задумчиво смаковал выдранный его длинными резцами кусочек плоти Миранды; даже своим скудным умишком он смог оценить новизну ощущений. Он стал плотоядным. Миранда пососала палец, потом, испугавшись, что на него мог попасть какой-нибудь калибанский микроб, опустила его в воду.
— Ты кусок дерьма! — громко и сердито заявила Миранда тушканчику, который в этот момент как раз испражнялся себе на задние лапы. — Два года я тебя кормлю, пою, меняю подстилку, и что я получаю в ответ? Ты, скотина, меня укусил. Ненавижу!
