— Раньше я думал, что так и должно быть. А потом оказалось, что у других этого нет… Вам неприятен гэриг, я не знал, извините.
— Продолжай, я слушаю. Можешь на гэриге, мне все равно.
Он снова кивнул и начал рассказывать, улыбаясь и блестя глазами, что его зовут мастер Перегрин и что он долго странствовал, отыскивая некий чудесный замок. Западные Равнины исходил вдоль и поперек. И вот здесь, на краю земли, почти утратив надежду, он неожиданно увидел…
Мальчишка будто нарочно выбирал замысловатые поэтические обороты. Морщась от напряжения, я слушал что-то про чистый снег, низкие тучи, белый лист равнины и вожделенный его замок, такой ошеломляюще прекрасный, возникший на границе ослепительного снега и небесной мглы. И выходило так, что замок этот и Даугтер, мой убогий острог, суть одно и то же, хотя и не совсем.
В общем, все было ясно как день — шпион пытался изобразить сумасшедшего, и делал это не слишком умело. Никакого безумия в его неуместной радости не чувствовалось, речь была связной, хоть и нелепой, и, несомненно, продуманной заранее. Я послушал еще немного о том, как мне повезло с местожительством, сгреб бродягу за остатки кафтана на груди и, глядя прямо в синие лучистые глаза, спросил глухо:
— Алмир? Или Рун? Кто из них?
— О чем вы? — весьма натурально растерялся он.
— Хозяин… Работодатель… — Я подыскивал слово на гэриге.
— Нет. — Он замотал головой. — Замок. Замок.
Я отпустил его и, отряхивая руки, сказал:
— У тебя есть время подумать. Скажешь правду — умрешь легко.
— Да нет же… — Он снова хотел пуститься в объяснения.
— Вниз, — скомандовал я и отвернулся к окну.
Сзади послышалась легкая возня, кто-то из солдат вполголоса сказал: «Ну ты!» — а этот опять повторил свое «Да нет же». Солдаты протопали к выходу, и через некоторое время в коридоре бродяга резко и жалобно вскрикнул.
Прыгнув к двери, я рывком распахнул ее, рявкнул в коридор: «Пальцем не трогать!» — и вернулся к окну.
Время подумать… Кому оно действительно требовалось, так это мне.
Убеленная снегом равнина действительно походила на чистый лист. Сиротливо чернела вдали деревня, и щетинился лес у горизонта. Из-за леса медленно ползли тяжелые облака, полные мокрого снега, дождя со снегом и просто дождя — всего, чем природа в изобилии одаривает Даугтер в конце зимы.
Вот и добрались до меня. Даже все равно, кто именно из братьев. Добрались. Хотя почему же все равно? Они очень разные, мои драгоценные братья, и цели у них всегда были разные. Это только против меня они объединились тогда, первый и, скорее всего, последний раз в жизни.
