Свет бушевал. Вокруг меня происходило какое-то движение, и звук от него был схож с посвистом множества стрел, проносящихся в опасной от меня близости. Что-то зашипело, меня обдало сухим холодом, и я перестал что-либо слышать и понимать, только карабкался вверх, задыхаясь от боли, карабкался целую вечность, пока не вынесло меня куда-то на ровное место, где уже не было бешеного света и стояла тишина.
Я медленно открывал и закрывал слезившиеся глаза, но видел все одно и то же: плавающие ярко-красные пятна.
— Я же говорил, — безнадежно промолвил Перегрин где-то рядом.
— Вздор, — ответил я, яростно протирая глаза. — Что снаружи слышно?
Перегрин молчал. Наверное, по привычке дернул плечом, но этого я не увидел — перед глазами кружились красные пятна и проскакивали искорки. «Неужели ослеп?» — подумал я.
— Вот что. Сейчас ты проводишь меня наверх, на башню. Посмотришь, что делается вокруг, и скажешь мне.
— Так вы… — Перегрин запнулся. — Что же вы… Ведь я предупреждал! Как же вы теперь…
— Что ты как баба, ей-богу, — оборвал я. — Веди, я сказал.
Он осторожно взял меня за локоть.
Замку не нужен был приказ, вспомнил я, он же мысли мои читает, ему все мои желания известны лучше, чем мне самому. Не нужно было слов, достаточно моей ненависти, чтобы выжечь все до горизонта. Но и мне при этом досталось, стало быть, ненависть — палка о двух концах. От деревень моих, конечно, ничего не осталось, я этого не хотел, клянусь… Скажи спасибо, князь, что сам в живых остался. При таком-то мудром и справедливом замке…
Я спотыкался. Перегрин крепче сжимал мой локоть и негромко предупреждал: «Ступеньки… Последняя… Теперь направо… Еще ступеньки… Последняя».
Слепой король. Такого на Западных Равнинах никогда не было. Но теперь, кроме меня, претендентов на корону больше нет.
Я споткнулся снова и, ощущая неприятную пустоту внутри, громко сказал:
— Не может быть, что у меня это навсегда. Скажи, малыш?
— Ступеньки, — ответил Перегрин. — Конечно, не навсегда.
Резкий ветер хлестнул меня по лицу. Мы на башне. Перегрин безмолвно отпустил мой локоть.
— Ну? — Я почувствовал в ветре привкус дыма, и губы мои странно, незнакомо дернулись в усмешке. Помолчав, Перегрин произнес чуть в отдалении:
— Вижу костры. Костры вокруг холма. Возле некоторых костров люди. Палатки стоят. Дождь собирается.
— Что? Что ты сказал?
— Дождь собирается, — мягко повторил он. — Давайте я отведу вас вниз. Вы ляжете спать, а когда проснетесь, все будет хорошо.
