– Чихуахуа, – как под гипнозом уточняю я.
– Точно! – отвечает он. – На них. И на женщин… молодых.
– И?.. – я плавно съезжаю с кресла.
– Что и? – возмущенно начинает дергаться он, как второклассник, не выучивший уроки, но уверенный в своем знании природоведения. – Не могу же я позволить своему красавцу трахать каких-то шавок!
На этом месте я окончательно съехала со стула, пес только довольно гавкнул.
– А от меня вы чего хотите? – спрашиваю.
– Как чего? – спросил меня мужичок, словно я с другой планеты и не понимаю простых вещей. – Я же говорю, у него на женщин стоит. Вы его трахните хорошенечко, и все дела. Это можно, я читал, анатомически вы с ним друг другу подходите.
Я! Анатомически подхожу собаке! Приплыли. Блин, хорошо, что не лошади. А что? Неплохая такая идея. С собачкой за пятнашку, а с лошадкой, так уж и быть, за тридцатничек…
Нет, я понимаю, тараканы там в голове хороводы водят и фейерверки устраивают.
Нет, я понимаю, весеннее обострение у них, у шизанутых, дурка плачет, понимаю.
Но я так орала! Я так орала!
В общем, дядечка был послан в пеший тур далеко и надолго.
С напутствием собачку кастрировать, самому полечиться, и без возможности вернуться снова.
Бытует миф, будто крокодилы, поедая жертву, проливают слезы.
Верить или не верить в такие шутки природы – вопрос второй, но «Википедия» утверждает, будто это действительно так.
Так вот: клиенты иногда тоже бывают плачущими крокодилами.
И хочется из них сразу сделать сумочку. И туфли.
Вот приходит мужичонка – худ, высок, широкоплеч. Ничем не примечателен. Только жалостлив уж слишком. Глаза внимательны, участливы, все по ручке норовит погладить. Того гляди – конфетку даст.
Начинает не сразу. Ему проникнуться надо, расположить к себе, о жизни расспросить.
Смотрит грустно и печально, в душу лезет, головой кивает.
Не просто лезет – без мыла пролезает.
Ну понятно – расчет в коридоре, берет стандарт. Орал и классику, прошу заметить.
Дальше шмотки на кресло, душ, тапки, полотенце.
И вот сидит он уже голый на моей кровати, но начинать все как-то не спешит.
– Ну, рассказывай. – говорит он. И смотрит грустно.
– О чем, милый? – спрашиваю я.
И готовлюсь к девиационной прозе.
О чем может попросить рассказать голый мужик, сидя на моей кровати? Щас угадаю. Нашептать про групповушку? Рассказать, как я себя ласкаю? В какой позе я хочу?
Мне-то пофиг. Что захочет – расскажу.
– Как дошла до жизни такой… – уточняет он.
И смотрит пристально.
