Солнце, уже розоватое, стояло высоко в фиолетово-черном небе, когда Зорл добрался до вершины холма и, укрывшись за скоплением скал, оглядел развалины города, раскинувшиеся внизу. Серебристый корабль, вопреки своим размерам, казался рядом с ними крошечным. Однако из этого корабля источалась эманация содержащейся в нем жизни, латентной энергии, что очень скоро сделало его центром пейзажа. Он покоился в углублении, образованном своим собственным весом в каменистой почве равнины, начинавшейся сразу же на выходе из мертвого города.
Зорл смотрел на двуногих существ, появляющихся из люка корабля. Они собирались небольшими группами у подножия движущейся лестницы, соединявшей ярко освещенный проем на высоте метров тридцати с поверхностью планеты. Он почувствовал, как спазмом сдавило горло — настолько безотлагательной была потребность в питании. Мозг затуманился желанием немедленно броситься на эти мелкие создания, которые там внизу испускали вибрации ида.
Обрывки воспоминаний остановили порыв еще до того, как импульсы достигли мускулов. Воспоминания относились к далекому прошлому его расы — машинам для истребления, мощностям и масштабам, намного превосходившим возможности зорла. Источники для поддержания силы тогда-то и оказались отравленными. Он успел заметить, что двуногие носили что-то поверх их настоящих тел: они были покрыты блестящей полупрозрачной тканью, в которой отражались лучи солнца.
В голове прояснилось, и он, наконец, снова обрел способность рассуждать. По всей видимости, перед ним была исследовательская экспедиция, прибывшая с другой планеты. Исследователи, они не уничтожают. Эти существа не станут его убивать, если он не нападет. Ученые, в своем роде — слабоумные.
Голод придал ему смелости. Он выбрался из укрытия. Они его заметили. Они смотрели на него. Трое, находившихся ближе всего, медленно отступили и присоединились к остальным. Один из двуногих, самый маленький в своей группе, вынул из чехла на боку продолговатый предмет из темного металла и принялся небрежно покачивать в руке.
Зорл ощутил определенное беспокойство, но поворачивать было уже поздно.
Эллиот Гросвенор остался там, где был, далеко сзади, у подножия движущегося трапа. Он уже начинал привыкать держаться на заднем плане. Будучи единственным нексиалистом на борту межзвездного корабля Бигль, он в течение месяцев наблюдал пренебрежительное к себе отношение со стороны специалистов, которые не только не знали в точности, что есть нексиализм, но и очень мало беспокоились своим незнанием. Гросвенор рассчитывал в конце концов исправить положение, но до сего момента подходящего случая не представлялось.
