Да, в нелегкое положение поставил краснобородый Тукопану. Но какой же вождь признает свою оплошность? Что будет тогда с его авторитетом?
Однако опровергнуть заявление пленника Тукопане было нечем, и он, видя, что краснобородый собирается что-то объяснять, кричал, задыхаясь:
— Замолчи, негодная тварь! Ничего не говори, мы тебя не слушаем! Никто тебя не слушает! Ты лжец, ты свинья на танире!
Весь внутренне сжавшись, Дэвис молил бога не дать ему ослабить волю. Он понимал, что замолчать ему нельзя, иначе конец, и сознавал, что сейчас все будет зависеть от его самообладания, от того, насколько убедительно он сможет продолжать эту смертельную игру.
— Прости, великий отец, — сказал он печально, — твой недостойный сын разгневал тебя, накажи его. — Дэвис отлично знал, что полинезийцы своих детей никогда не наказывают. Как можно наказывать тех, кого нужно любить?
Тукопана было вскочил, хотел бросить в лицо пленнику еще какое-то обвинение, но тотчас же снова сел, воскликнув с радостным озарением:
— Х-хе, ты коричневый! Кожа у тебя коричневая! Ты сам говорил, э, говорил? Что? Х-хе, коричневый!
— Это правда, великий отец. — Дэвис чувствовал, как его лоб покрывался холодной испариной. — Мой младший брат белее меня, его даже солнце не делает коричневым. Но это потому, что до тебя у нас были разные отцы. Мой первый отец был коричневым, а первый отец брата — белым. Но мать у нас одна, и ты, великий отец, видишь это по нашим глазам. Посмотри, разве у нас двоих не глаза братьев?
Все еще окруженный женщинами, теперь, правда, застыло-притихшими, юнга напряженно следил за ходом разговора. Как и все пленники, он ничего не понимал, но голос, казалось, спокойного капитана вселял надежду. Мальчик натянуто улыбался. Остальные пираты сидели в клетках угрюмо сосредоточенные, молча ждали, чем все кончится. Когда старый маркизанец бесновался, от каждого его вопля они невольно вздрагивали, но мужество юнги и капитана вынуждало джентльменов удачи держать себя в руках. Если этот татуированный дьявол орет, не все еще потеряно. Орет, чтобы доказать что-то, торгуется, значит. Уж как-нибудь заговорить ему зубы капитан сумеет. Дэвис — да не сумеет?!
Между тем, зыркая то на мальчика, то на краснобородого капитана, Тукопана все более заметно начинал волноваться. Определенно, он был в замешательстве. Действительно, глаза у обоих совершенно одинаковые, ярко-голубые и как будто в лучистых росинках… «Х-хе, ерунда! Вот у того пленника глаза тоже голубые… Нет, вроде не очень, чуть сероватые…»
