Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
И если «все в жизни лишь средство для ярко-певучих стихов», то кто же будет присматриваться к этому «средству», а тем более радоваться прежде всего ему, а не «ярко-певучим» стихам и сладким звукам? Богатая самыми разными вкусами жизнь может вызвать расстройство желудка, и в качестве единственного напитка предлагается сахарный сироп.
В книге переводов ирландских поэтов «Мед и мазут» есть «Хопуэльские хокку» Пола Малдуина. Одно хокку о сбитом машиной олене. У дороги лежит, согласно переводу, «олень семирогий». Что и говорить – волшебная страна эта Ирландия, Мюнхгаузен отдыхает.
Между тем в оригинале на соседней странице черным по белому написано «с семью зубцами на роге». У меня в прихожей висят рога карпатского оленя. Я подошел и пересчитал. На каждом роге было семь зубцов. Я поверил поэту – он действительно видел этого оленя. Для меня это было важно. Видел ли когда-нибудь оленя переводчик? Вместо окровавленного прекрасного животного, сделанного именно из крови и плоти, русскому читателю предлагалось подивиться на нелепого мутанта. Я «пристал» к этому переводу потому, что он кажется мне характерным.
Есть своего рода «культовое» стихотворение Уоллеса Стивенса Thirteen ways of looking at a blackbird, что я бы перевел как «Тринадцать способов разглядеть черного дрозда». Его много раз переводили на русский. Одна из строчек непременно звучит так: «он ехал по Коннектикуту в стеклянной карете». Какой изысканный и глубокий образ – предлагается подумать читателю. Что-то тут не так, подумал я. Какой-то это странный способ разглядеть дрозда. Я набрал слова «glass coach» в поисковой системе Интернета. Система, в частности, выдала картинку – такую изящную карету обычно заказывают на свадьбу для жениха и невесты. Стеклянного в ней разве что окошки. У первых переводчиков, конечно, не было под рукой Интернета. Но, думаю, дело в другом. Уж очень им приглянулась в качестве транспортного средства эта стеклянная карета, не проехавшая бы и одного метра. Они желали наслаждаться глубокомыслием конструкции, а не ехать.
Не менее известно, чем «Тринадцать способов…» стихотворение Аллена Гинсберга «Калифорнийский супермаркет». Его тоже много раз переводили на русский. Уолт Уитмен, испытывающий, как и сам Гинсберг, влечение к мужчинам, заговаривает в супермаркете с молодыми продавцами: «Who killed the pork chops? What price bananas? Are you my Angel?» Большинство переводчиков предлагает примерно такой вариант: «Кто заколол поросят? Сколько стоят бананы? Ты мой Ангел?» Вряд ли кто-нибудь способен достичь успехов в знакомстве, начав с такой фразы. (Один небезызвестный украинский переводчик пошел еще дальше, опубликовав вариант: «Кто убил эти котлеты?») Но, по мнению переводчиков, так должен изъясняться настоящий поэт. Насколько же ярче звучит третья фраза, если не «убивать» ее нелепыми «поросятами», если вспомнить, что для поэта жизнь всегда важнее стихов и для старого Уитмена главное – вовсе не ошеломить собеседника странной фразой. Все подтексты сохранятся, если перевести просто: «Откуда эта свинина? Почем бананы? Ты ли это, мой ангел?».
