— Заодно и это узнаем, — кивнула я, отправляясь на выход. Факт появления татуировки почему-то не вызвал ни у меня, ни Лизы должной реакции. В последние несколько часов не до того было. Казалось, мы с ней даже удивляться разучились. Дождь к тому времени, как мы вышили на улицу, снова затих, оставляя память о себе в виде луж. Остановились у калитки дома Артема. Фактически мы были уже везде — не знаю, где существовало место, куда мы еще не заглянули. Лиза, в задумчивости осмотрев всю местность, произнесла:
— Знаешь, мне кажется, что надо еще раз проверить Артема. Такой красавчик, как он, не может быть чист как стекло и говорить правду по каждому поводу. И вообще, не верю я этой наглой роже! — с агрессивными нотками в голосе заявила она. Я удивленно посмотрела на подругу.
— Почему наглой?
— Потому что он нагло врет, и я тебе это докажу! — уверенно произнесла Лизавета, делая решительные шаги в сторону дома вышеупомянутого субъекта. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
* * *
Но до дома Артема мы не дошли. Нам навстречу вынырнула внезапно несчастная девушка лет 30 на вид. Она закрывала лицо руками, пытаясь сдержать поток слез, который глаза уже сдерживать не могли и не собирались. Когда она вытирала их, я заметила на лице у нее шрам, пересекающий правый глаз и уходящий в зону подбородка с левой стороны. Черные волосы цвета вороного крыла спутались, и она чем-то напоминала ведьму из леса. Глаза красные, видимо, плакала она уже давно. Лиза хотела было пройти дальше, но я не последовала за ней, а подошла к девушке. Я ее видела частенько здесь, хотя она и жила в соседней дачной полосе.
— Здравствуйте… — нерешительно проговорила я. Лиза сначала посмотрела на дом Артема, потом на девушку и все-таки подошла к нам.
— Здрасте… — Она была в таком же замешательстве, что и я. — А… что у вас произошло? — Н-да. Затянутое общение получается… Хотя я бы лучше ничего тоже не придумала. Казалось, Анна (я внезапно вспомнила имя этой девушки) пребывала уже в той стадии убитости горем, когда не соображаешь что говоришь и кому говоришь. Мы с Лизаветой ко всем взрослым людям обращались по именам, сохраняя уважительное обращение на «вы».
— Мой… муж и сын… с-семи лет… их… их теперь нет, — сквозь слезы проговорила она. Мне от ее слов стало жутко. Внутри как будто все заморозили. Лиза испытывала примерно то же самое, что и я, но потом ее страх перерос в злость. Сжав руки в кулаки, она спросила:
