— Мы полагаем, что нам нужен именно профессионал. Взрыв должен быть произведен по радио.
— С этим справится подросток, второй год занимающийся физикой или химией. Разве вы сами не можете это сделать?
— У нас есть серьезные основания поручить это дело эксперту. И это вас не касается.
— У вас есть технические данные устройства для управления взрывом по радио?
— Профессионалу нужна книжка с инструкциями?
— Только любитель может задать профессионалу подобный вопрос. Конечно, мне нужна книжка с инструкциями. Но не инструкции мне в ней нужны. Эти системы не сложны, если вы знаете, как они работают. Проблема в том, что таких систем очень много. Мне нужны не инструкции, а технические данные. Нужно знать, на какое напряжение рассчитано устройство, на какой ток, длину волны, диапазон частот, тип детонатора, принцип механизма переключения, тип защиты и кое-что еще. У вас это есть? Я имею в виду данные?
— Они у нас будут. Сегодня вечером мы принесем их с собой.
— Нет, так не пойдет. Не хочу вас обидеть, мистер Ангелли, но только любитель мог предположить, что я стану разбираться в устройстве на месте. Я должен как следует изучить эти данные до того, как отправлюсь на место. Они мне нужны, по крайней мере, за час до операции.
— Иначе вы не беретесь за дело?
— Я не хочу обижать вас угрозами или шантажом. Я полагаю, что разумный человек понимает разумные требования?
— Конечно. Мы пришлем вам данные сегодня, скажем, в шесть тридцать вечера.
— Чудесно. — Ван Эффен немного помолчал. — Ну-ну! Значит, навели справки?
— Это было нетрудно. Теперь перейдем к деликатному вопросу о вознаграждении, хотя я и обещал, что оно будет щедрым.
— Вы ведь упоминали возможность постоянной работы?
— Да.
— В таком случае будем считать эту работу проверкой, демонстрацией моих возможностей — эффективности, надежности, профессионализма. Если результат вас устроит, тогда и обсудим оплату будущей работы.
— Очень справедливо и благородно. Я чувствую себя неловко, задавая сам следующий деликатный вопрос.
— Мне бы очень не хотелось вас смущать. Позвольте мне самому его изложить.
— Очень великодушно с вашей стороны.
— Это в моем характере. Вы доверили мне важный секрет и ценную информацию, за которую полиция могла бы хорошо заплатить.
Ангелли слегка нахмурился, потом улыбнулся, и ван Эффен понял, что правильно угадал.
— Я не собираюсь передавать вашу информацию в полицию. Причины? Во-первых, я не двурушник. Во-вторых, я не люблю полицию, она не любит меня, и я стараюсь держаться от нее подальше. В-третьих, причина чисто финансовая: я считаю, что, работая с вами постоянно, я за несколько операций заработаю гораздо больше, чем смогу получить, выдав вас властям. В-четвертых, я не хочу до конца моих дней скрываться от возмездия за предательство. Пятая причина самая существенная. Мне кажется, что у вас во дворце есть информаторы, которые тут же уведомят вас о присутствии полиции. А поскольку единственным человеком, который мог вас предать, являюсь я, то вы могли бы счесть более удобным для себя выдать меня полиции, чтобы они со мной разобрались за мои прегрешения в Польше и в Соединенных Штатах. Лично я предпочел бы Соединенные Штаты там, по крайней мере, можно было бы рассчитывать на подобие справедливого суда. Конечно, там меня знают не под именем Данилова, но у американцев есть достаточно подробное описание моей персоны, так что им будет нетрудно меня вычислить — не так уж много людей, скрывающихся от полиции, имеют шрам на лице и поврежденную левую руку. Теперь вы понимаете, мистер Ангелли, почему я так старательно избегаю общения с блюстителями закона?
