III
Происшествие на улице Моль
По приезде в Париж Тарзан направился к своему старому другу, лейтенанту д’Арно. Моряк откровенно выбранил его за решение отказаться от титула и состояния, которые принадлежали ему по праву, как единственному наследнику его отца, Джона Клейтона, лорда Грэйстока.
— Вы поступаете безумно, мой друг, — сказал д’Арно, — так легко отказываясь не только от титула и положения в свете, но и от возможности доказать всем с полной достоверностью, что в ваших жилах течет кровь двух лучших семейств Англии, а не кровь дикой обезьяны. Невероятно, чтобы они поверили вам, — Джен Портер, по крайней мере. Еще тогда, в диких джунглях, когда вы, как зверь, разрывали зубами добычу, довольствуясь сырой пищей, когда никому не было ведомо ваше истинное происхождение, — я знал, что вы ошибаетесь, считая обезьяну своей матерью. А теперь, после того, как найден дневник с описанием тех ужасов, которые пережили ваши отец и мать, оставленные на произвол судьбы на диком африканском берегу, после того, как мы прочли строки о вашем рождении и, наконец, — а это самое неопровержимое доказательство, — открыли отпечаток ваших детских пальцев на страницах дневника, — мне кажется невероятным, что вы хотите остаться на всю жизнь все тем же безродным бродягой без имени и каких-либо средств к существованию.
— Мне не нужно лучшего имени, чем Тарзан, — ответил тот, — а вот средства к существованию, конечно, нужны. В первый и последний раз я использую вашу бескорыстную дружбу — подыщите мне работу.
— Ну вот, — усмехнулся д’Арно. — Разве об этом речь? Я говорил вам много раз, что моего состояния хватит на двадцать человек — и половина всего, что я имею, принадлежит вам. И если я отдам вам эту половину, разве она составит хотя бы десятую часть того, во что я оцениваю вашу дружбу, мой дорогой Тарзан! Разве ее будет достаточно, чтобы оплатить услуги, какие вы оказали мне когда-то в Африке? Я не забыл, мой друг, что только вы и ваша храбрость спасли меня от людоедов племени Мбонга. Вашему самопожертвованию обязан я исцелением от ран, которые нанесли мне дикари. Только впоследствии я узнал, что значило для вас оставаться со мною в логове обезьян в то время, как сердце влекло вас к берегу, где находилась любимая девушка. Когда мы, наконец, по пажи туда и узнали, что мисс Портер и ее спутники уехали — тогда только я начал понимать, чем пожертвовали вы ради меня. Разве все это можно оценить деньгами, дорогой Тарзан?
