– Пожалуйста, не хватайте пластинку руками, – сказал Чагин.
– Потом, когда с заданием справишься, вас никто насильно в Секторе держать не будет. Захотите – уедете, захотите – останетесь. Опять же, если уедете, вернуться сможете, когда угодно. Я же сказал, дом будет ваш. Навсегда. И прислуга. Раньше такие условия предлагали только президентам… Но сейчас – во время выполнения работы – ты должен находиться в Секторе и не покидать его до завершения работ. Это условие, надеюсь понятное.
Вика по просьбе Чагина уже минут двадцать как оставила их одних, ушла в спальню или в детскую. Никита оглянулся и прислушался: ему показалось, что в коридоре скрипнула дверь.
– Не пойму только, зачем ехать всей семьей? Что, если я поеду один? – спросил Никита, на всякий случай понизив голос.
– А не боишься оставлять семью?
– Здесь? – улыбнулся Чагин. – Здесь? Шутите?
– Ну а сам не боишься один оказаться? У НАС?
Последние два слова Виталий произнес с таким нажимом и такой многозначительно-блудливой улыбкой, что Чагин сразу же вспомнил лужу в лифте.
– И не в таких местах бывал, – ответил он.
– Ты уверен?
– Уверен.
– А зря, – сказал Виталий и, приблизившись, сверху вниз посмотрел на высокого Чагина. – Зря, – повторил он.
Чагин выдержал тяжелый взгляд голубовато-стальных глаз. Он не отступил и молча ждал продолжения. От нависшего над ним незнакомца пахло чужим запахом сильного хищного тела и какими-то старинными духами.
Виталий вдруг взялся за пуговицу своего роскошного пиджака и, наклонившись к самому лицу Никиты, спросил:
– А ниток случайно нет?
– Каких ниток? – переспросил Никита.
– Под цвет костюма. Ты же сразу заметил, что у меня пуговицы чем попало пришиты.
– А, вы об этом. Нет, таких нет.
– Ну и ладно, – ответил Виталий, сузив и снова расширив зрачки.
– Так вот. – Он отошел к стеллажу и положил на место пластинку Slade 1977 года, фирма Polydor. – Резюме. Мне пора ехать. Буду здесь послезавтра в десять ноль-ноль. Посоветуюсь тем временем с президентом. Может быть, тебе и разрешат поначалу приехать одному, обжиться и осмотреться несколько дней.
– Я пока что не сказал «да» и на этот вариант, – напомнил Чагин.
– Подумать у тебя время будет. Поговори с женой, взвесь. И помни: другого шанса ни для тебя, ни для твоей семьи, ни для Москвы не будет.
Виталий направился к выходу. Под его тяжелыми шагами гнулись и скрипели половицы. Вика с заискивающим и напуганным выражением лица вышла проводить.
– До послезавтра! – помахал ей рукой Виталий.
