– Откель ты так подробно знаешь-то? – удивился Олег.
– Дык, пока Ясень убивался, мы с матушкой ее говорили. Она сказывала, поначалу всей семьей ждали, опосля всей семьей горевали, потом все вместе смирились. Батюшка Любавин, может статься, особо Ясеня не жаловал, однако дочь свою любил и поломать под волю свою не стремился. Но раз судьба так сложилась, то убедил ради детей пожить. Они ведь у бабы завсегда любимые, хоть по своей воле нагуляет, хоть по отцовскому повелению.
– Куда ее увезли? – деловито поинтересовался Олег.
– Про то матушка не ведает. Слышала, товарищество с купцом Яровитом с Шексны муж ее затеял и породниться ради того очень желает. Дабы дети наследниками общего предприятия стали. Но Шексна большая, а Яровит ради дела успешного как раз этим летом переселиться куда-то собрался. Людмиле что? Она подробнее и не спрашивала. Что муж сказывал, краем уха услышала, а прочим не интересовалась. Бабье дело – хозяйством заниматься. А откуда муженек серебро в гнездо таскает, то не ее забота.
– Людмила – это мать Любавы? – уточнил Олег.
– Да, она самая, – кивнул Рига. – Я пива закажу, не против?
– Заказывай, – согласился Зяблик, отодвигая опустевшую кружку. – Шексна большая, Яровитов на ней не одна сотня обитает. Опять же, Белое озеро тоже к ней зачастую относят и Волгу в притоках. Да и там своих проток хватает… Не, по таким приметам не найдете.
– Поздно искать, – поднялся Рига. – Свадьба уже назначена. Ну, я за пивом?
– Как назначена? Неведомо где, неведомо с кем?
– Любава молвила, коли Ясень сгинул, ей все равно за кого выходить, на любого согласна. Отец, пользуясь тем, зараз и сговорился, – объяснил Велимош. – Смотрины, знамо, будут. Невесть с кем семьи не роднятся. Но Любава девица красивая, от нее не откажутся. Да тем паче при таком общем интересе. Сюда уже мужней женой вернется. А может, и вовсе в новом доме останется.
– Вот проклятие! – едва не сплюнул ведун. – Так все чудесно складывалось, словно в сказке… Что Ясень?
– Руки на себя наложить пытался, но ту дурь мы вовремя остановили. Ныне под присмотром лежит. Мыслю, выплачется хорошенько, да отойдет. Со слезами все горести быстро забываются. Вытекают по капельке. День, другой, и нет их больше.
– Что у вас там за плакса такой? – не выдержал Зяблик.
– Любовь зла, – ответил Олег. – Он у нас один за всех. И влюбленный, и плакучий. Вот и беспокоимся.
– Я так понял, любовь-то ваша тю-тю, – сказал верзила. – Чего теперь делать будете?
