Смертельный треугольник | страница 57
В зале одобрительно зашумели.
— Вино представляется мне по-настоящему космической проблемой. Вам кажется забавным то, что я вижу в вине космическую проблему? Это не удивляет меня, напротив, ваша реакция только подтверждает правоту моей мысли. Вино действительно является настолько серьезной, подлинно космической проблемой, что наше время, в ряду других эпох, тоже не смогло обойти ее вниманием, пытаясь по-своему решить ее! Найдется ли сегодня кто-нибудь настолько проницательный, кто сумел бы увидеть за алкоголизмом — ибо по данному вопросу статистики ухитрились обнародовать горы разного рода сведений — просто образ прихотливо вьющейся виноградной лозы и тяжелых гроздьев винограда, насквозь пронизанных золотом солнечных лучей?! Едва ли найдется… и не следует этим обольщаться: ведь наше истолкование темы вина только одно из многих возможных, к тому же оно по времени самое последнее, следовательно, незрелое…
Вино, подумал Гордеев, вино, черт побери! Ему же как раз и показалось, что женщина на картине что-то пьет из бокала!
Тут лектор вдруг достал из кармана маленькую плоскую фляжку и сделал хороший глоток. Вытер губы и продолжил:
— В старину перед человеком, напротив, представал живой, цельный, не разбитый на части космос! Впечатления о дневном времени образовывались у него в связи с великими проявлениями природных стихий, например со случавшимися время от времени грандиозными пожарами степного травостоя, тогда как ночь он наделял восстанавливающей силой: в его воображении она являлась временем, когда из могил восстают мертвецы. И в вине оцепеневший от изумления человек этого первобытного мира, казалось, тоже встречался с некой извечной силой. В его сознании виноградины запечатлевались как концентрации света, представлялись сгустками загадочнейшей силы, которая подчиняет людей и животных и увлекает в иную, лучшую жизнь. В такую, когда природа вокруг кажется просто великолепной, когда воспламеняются сердца, возжигаются взоры, а ноги непроизвольно пускаются в пляс. Вино — это мудрый, плодоносный и ветреный бог. Дионис, Вакх — в этих именах слышится гомон нескончаемого веселья. Подобно жаркому ветру тропических лесов, он добирается до потаенных глубин жизни и там взбаламучивает ее! — Тут лектор громко икнул.
Ну хватит с меня, подумал Гордеев. Пора домой.
Едва он переступил порог квартиры, позвонил Турецкий.
— Ну и как дела?
— Так… По всякому, в общем… Но уже лучше.
— Ясно, — резюмировал Турецкий. — По-прежнему куксишься.