— Саня, у меня еще просьба.
— Не уверен, что смогу вам помочь, товарищ генерал-лейтенант…
— Ты что, охренел? — изумился Гордеев. — Какой я тебе генерал…
— Вот-вот, — сказал Турецкий, — и я о том же. Уж больно щекотливая ситуация. — И отключился.
Гордеев озадаченно потер виски и потянулся к холодильнику, в котором лежала спасительная бутылка нарзана. А то засадить бы сейчас рюмочку-другую арманьяка, мелькнула лихая мысль.
— Но-но, — сказал Гордеев сам себе вслух.
Турецкий перезвонил через час с лишним и говорил уже нормальным голосом. Тон его был несколько назидательным.
— Юрка, сколько раз тебя просить, если ничего срочного, не нужно звонить по этому телефону. Мало ли где я могу быть…
— И где же ты был?
— Это неважно. Тебя же не убивали, верно?
— Как знать, — протянул Гордеев. — С угрозами мне уже звонили. Когда убивать начнут — не уверен, что предупредят.
— Почему ты мне ничего не сказал? — возмутился Турецкий.
— А что бы ты сделал? Выслал кавалерию?
— А почему бы и нет? Позвонил бы Денису Грязнову, попросил бы его орлов тебя покараулить.
— Это я и сам могу сделать. А от тебя мне другое нужно.
— Ну конечно, государственные бумаги тырить — вот что тебе от меня нужно.
— Вот и не угадал. Ты можешь для меня узнать состав бригады, которая выезжала на труп Монаховой? Я хотел бы поговорить с оперативниками и криминалистами.
— Юрка, — укоризненно сказал Турецкий, — ты совсем обалдел со своей частной практикой. Не совался бы ты в это дело, а?
— Почему это? — быстро спросил Гордеев. — Ты что-то знаешь, чего не можешь сказать?
— Да ничего я не знаю. Просто гниловатое оно какое-то. Ты обратил внимание, как пресса разом примолкла, будто кто-то рот ей заткнул?
— Заметил.
— Тебе этого недостаточно?
— Не знаю, — вздохнул Гордеев. — Я чувствую, что тут какая-то интересная интрига скрыта. Головоломка. Может очень интересное дельце оказаться.
— Вот именно что головоломка. Хочешь башку себе свернуть?
— Будто ты никогда так себя не ведешь…
В разговоре возникла очередная пауза.
— Ладно, я позвоню, — буркнул наконец Турецкий.
Гордеев еще посидел задумчиво перед телефоном, словно Турецкий мог перезвонить через несколько минут. Улыбнулся этой мысли.
Вышел из офиса и сквозь солнечный полдень побрел пообедать в кафе неподалеку, очень непрезентабельное, но с вполне сносной кухней. Когда он ел в обеденный перерыв один, всегда приходил сюда. В большом темном помещении с рядами обычных пластиковых столиков и растениями в горшках у каждого окна он взял себе отбивные с жареным картофелем. Это были такие серьезные куски мяса, что Гордеев — эпикуреец и гастроном — поразился. Челюстями пришлось работать минут пятнадцать. После обеда он выпил бокал пива и закурил сигарету. Полумрак и антураж советской столовки ничуть его не смущали. Он размышлял о давешнем разговоре с Турецким.
