«Черт, — подумал Гордеев, — может, надо срочно заняться альпинизмом, пока мне еще нет сорока?»
— А почему вы вообще стали альпинистом? — спросил Гордеев и сам пожалел: как-то слишком уж в лоб, слишком бесцеремонно.
Но, оказалось, ничего, Мохнаткин не закрылся, как того опасался адвокат, и после паузы сказал:
— Знаете, мне почему-то всегда было трудно найти собеседника. О чем говорят люди друг с другом? Иду я иногда по улице, смотрю на людей: одни сидят в кафе и о чем-то разговаривают, другие шагают по тротуару и беседуют, жестикулируя и перебивая друг друга. И в машине водитель разговаривает с тем, кто сидит рядом. И даже на велосипеде. Я имею в виду двух людей, едущих на велосипедах и ухитряющихся переговариваться. Но о чем они говорят? Что они могут сказать друг другу? Иногда бессонной ночью я слышу за окном голоса, а выглянув, вижу двух-трех человек: сделают несколько шагов и останавливаются и говорят о чем-то, потом снова сделают несколько шагов и опять говорят. Где эти люди находят друг друга? Я пробовал заглядывать в кафе, но говорил там только с официантом: один кофе, пожалуйста. Потом еще один. Вот с женщинами все по-другому, потому что с ними можно разговаривать без слов. У меня с женщинами никогда трудностей не было…
— Завидую вам, — пробормотал Гордеев.
— Ну «никогда» — это, пожалуй, слишком сильно сказано, — поправился Мохнаткин, — вернее будет — «почти никогда». А я не с одной имел дело.
— Вы женаты?
— Да уж.
— Интересно, как ей такой образ жизни мужа? Или она у вас тоже скалолаз?
— Нет, зачем нам такая семья? — после паузы сказал Мохнаткин. — Она детей воспитывает.
— Сколько их у вас?
— Трое.
— Понятно. Так как же насчет жены? Не отвечайте, если не хотите.
— Отчего же, — флегматично пожал плечами Мохнаткин. — Знаете, с женой до свадьбы мы разговаривали довольно мало. Потом поженились и теперь почти совсем не разговариваем.
— А с горами вы, выходит, диалог ведете?
— Ну… по крайней мере, с ними проще, чем с людьми.
— Значит ли это, что альпинисты относятся к горам, как к живым существам? — с усмешкой спросил Гордеев.
Мохнаткин кивнул, затем, немного подумав, сказал:
— Я, по крайней мере.
— В таком случае, — спросил удивленный Гордеев, — какой у Джанги характер, мужской или женский?
— Когда я спрашивал у нее разрешение подняться, обращался к ней, как к женщине.
— Спрашивали разрешение? — переспросил Гордеев, подумав, что ослышался.
— Много раз спрашивал, — подтвердил Мохнаткин.
