За спиной диктатора неподвижно, как мраморные изваяния, стояли три охранника, похожих на горилл. Этих людей (если, конечно, можно было их считать таковыми) с десяти лет подвергали специальной физической и психологической обработке. Из их сознания изгонялись ненужные эмоции и мысли, слова любовь, доброта становились для них ругательными. В них оставалась доведенная до рефлекса преданность Звездоликому. Ни жалости, ни трусости, ни колебаний, ни, по большому счету мозгов у них не было. Зато они обладали огромной физической силой и молниеносной реакцией. Это были машины для убийства.
В общем, компания была еще та.
– Ну, как дела на Тании? – жизнерадостно осведомился Кунан.
Лаврушин неопределенно пожал плечами. С таким собеседником лучше не трепать языком лишнего.
– Не знают, – хохотнул Кунан. И как-то по домашнему, мило погрозил пухленьким пальцем. – Ух вы, проказники. Так с чем пожаловали?
– Я не понимаю, о чем разговор, – виновато развел руками Лаврушин.
– А-а, не понимает… Невежливо это, – продолжал ломать комедию Кунан. – Я же очень терпелив. Ох, как же я терпелив.
Он обошел землян, разглядывая их, за ним неотрывно следовали телохранители.
– Нормальный человек из себя бы вышел, – продолжил он. – Ногами бы затопал. А я – само долготерпение.
– Мы – жители Джизентара и ваши подданные, Звездоликий, – Лаврушин поклонился низко, как положено по ритуалу. Больше всего он боялся за Степана – что тот из упрямства отчебучит что-то.
Положение землян было аховое. Надеяться, похоже, не на что. Но пока человек жив – может что-то измениться. Главное, не терять самообладания. Пока что это получалось. Психологи Тании ели хлеб не даром.
– Жители Джизентара, – кивнул Кунан.
– Точно так, Звездоликий, – Лаврушин не счел за труд поклониться еще глубже.
– Так вы же все врете, – обрадовано всплеснул руками Кунан.
Он еще раз обошел землян, и встал напротив, уперев руки в мясистые бока.
– Врете, врете, врете… Я всегда вижу, когда врут.
– Звездоликий людей насквозь видит, – грозно гаркнул Кунджин, неумело пытаясь польстить диктатору. Так громогласно он орал в молодости, поднимая своих растерявших мужество солдат в атаку.
Кунан подошел к невероятному аппарату и погладил пульт. Потом крикнул телохранителю:
– Ты, иди сюда!
Для своего двухсоткиллограммового веса охранник двигался неестественно легко и быстро. Кунан нажал кнопку, направил на своего подданного штуковину, напоминающую грамофонную трубу. Стеклянное кольцо, возвышающееся над аппаратом, засветилось синим светом.
