Табия | страница 37
— Я сожалею, — выдавливает Гарри, потому что не знает, что ещё можно ответить.
— Нет, не сожалеешь, — уверенно возражает Риддл. — В этом-то всё и дело.
— Тогда что я должен делать, чтобы ты остался доволен? — раздражается Гарри.
Риддл начинает тихо посмеиваться.
— Ключевое слово тут «должен», — наконец произносит он, посерьёзнев. — Ты можешь слепо выполнять мои приказы, если поумеришь спесь, я в этом не сомневаюсь. Но доволен я не буду. Видишь ли, ты попал сюда, пытаясь играть роль Гарри Поттера, перешедшего не Тёмную сторону. Но чтобы я был доволен, ты должен не играть, а быть Гарри Поттером, перешедшим на Тёмную сторону. Всё твоё нутро просто кричит о том, что ты не только не хочешь этого делать, но и просто не готов.
— И что же теперь? — нервно усмехается Гарри. — Прогонишь меня?
Риддл тоже усмехается и откидывается на спинку кресла.
— Напротив, — негромко, но азартно произносит он. — Я помогу понять, где на самом деле находится твоё место. — После этих слов Гарри смотрит прямо ему в лицо, хмурясь. — Мне кажется, ты попал сюда не только потому, что тобою двигал долг. Ты оказался с нами, потому что хотел быть здесь. Конечно, ты этого пока не понимаешь. Желание это подсознательное, скрытое где-то в самой глубине твоей нетронутой души. Но ты уверен, что сможешь здесь прижиться. Значит, ты готов к тому, чтобы искалечить душу.
— Ты думаешь, я хочу стать убийцей?
— Нет, я думаю, ты хочешь свободы, — отвечает Риддл с неожиданно мягкой улыбкой. — До одиннадцати лет мерзкие родственники-магглы говорили, что ты должен делать, ещё девять лет тобою помыкал Дамблдор. Но ты никогда не жил для себя.
— Это не так, — упрямо возражает Гарри.
Пальцы начинают подрагивать от ужасающих в своей меткости слов Риддла. Ведь именно об этом он думал в последний год, а особенно в минувшую ночь. Вся его жизнь — борьба, сплошная изматывающая война. Единственным относительно спокойным временем были первые несколько лет обучения в Хогвартсе. А потом юность резко закончилась. Гарри отдал себя Дамблдору целиком, всего. Он так отчаянно хотел победить в этой войне, что пожертвовал всем, что имел, ради общей цели. Единственное, что было у него своим и родным, и чего не коснулась война — это Джинни. Но он оттолкнул от себя и её, оставшись с собственной битвой один на один и больше не подпуская к себе никого ближе, чем требовалось.
— Это так, Гарри, — произносит Риддл снисходительно. — Ты хочешь, чтобы война закончилась, чтобы Пожиратели навсегда исчезли, а я был бы мёртв. Но ты не понимаешь одного. Война — это не вызов лично тебе, это не вендетта. Это всего лишь борьба за власть в стране, в которой ты живёшь. Ты думаешь, что можешь что-то изменить, сражаясь за то, что тебе, в общем-то, не нужно. Это политическая война, которая уже не имеет ничего общего с философским камнем, который ты бросился защищать, или с гибелью этого юного хаффлпаффца, в которой ты, кажется, до сих пор винишь себя.