Выбираемся обратно под небо.
Надо бы и в молельный дом заглянуть, однако внутрь сильно не хочется. Уж больно своды ненадежны, ну как завалится краденый крест?
Но, похоже, и долгополому там не сидится. Скрипит дверь, клацает калиточная щеколда, и он появляется из ограды, направляясь к павильону.
Видимо, отче сегодня не в голосе. Наткнувшись по дороге на нас, речитативом слух не услаждает, бросая деловитым тоном:
– Если за отпущеньем грехов, зайди ближе к вечеру.
– А дурачок отпущение уже получил? – интересуемся окольно.
– На нем грехов нет, он благословления искал.
– Благословления?
– Армагеддон его ждет, последняя битва с дьявольским воинством.
Обогнув нас, долгополый продолжает маршрут.
Остаемся стоять на площади.
Армагеддон. Последняя битва. С дьявольским воинством.
– Где ждет? – успеваем крикнуть вслед.
Перед воротами павильона отче совершает широкую отмашку правой рукой. То ли вдоль улицы, то ли к черту. Выбираем первое направление.
Из прохода, ведущего к коновальному двору, вышмыгивает на дорогу плюгавый мужичонка, держащийся обеими руками за лицо, и, тонко подвывая, пробегает мимо нас. За ним выскакивает дородный детина в клеенчатом фартуке с окровавленными клещами в руке и бросается в погоню с громкими увещеваниями:
– Ну-ка, не балуй, там еще корни остались! Тпру, я сказал!
Следом выглядывает старушонка в платочке, стреляет глазками и быстро семенит в противоположную сторону, причитая на ходу:
– Господи, помилуй, лучше уж я сама помру.
Заглядываем по пути в проулок, никаких других пациентов во дворе не видно.
Улица постепенно понижается, затем резко ныряет вниз к изгибу подступающей справа речки. Последний дом прячется в зарослях ивняка.
Старушонка стремится дальше по тропинке, огибающей излучину. Затем берет левее и карабкается на косогор. Наконец скрывается за околком.
В том направлении, кажется, должен быть городок.
Проводим пальцем по левому обрезу экрана навигатора, касаемся ландшафтного символа. Так и есть, если опустить перпендикуляр от начала центральной аллеи, где-то на уровне того околка он и выйдет к реке. Получается, именно здесь мы вчера славным дуэтом чинили препятствия супостату, взявшему в привычку выползать на пастбища. Вон и полегшие травы, окропленные нашим потом и кровью.
Но Гадючий лог пуст, боевого собрата нигде не видать. Вернулся в городок? Но зачем же было кругом? Да и стерня разве не ранит босые подошвы?
Нет, давно стерпелись они, даже не ощущают особой разницы. Слегка свербит в спине под пыльной мешковиной, но вполне терпимо.
