Призванный. Возможно, баллада | страница 33



Поплевав на ладони, спохватываемся – что за плебейская привычка? – и вытираем их об штаны.

Пошел, Брайан!

И Брайан пошел, как по-писаному, только не так быстро.

Потому что, выходя в полушпагат, надо не просто дотянуться ногой до следующей опоры, но и перенести на нее вес тела, не забыв оставить место для подтягиваемой ступни. А следующий кронштейн расположен не только сильно дальше, но и значительно выше. Кирпичи вытарчивают из стены лишь на длину одного, поэтому угол наклона тела, позволяющий опираться руками на стену, близок вертикальному, а чуть завалишь его назад, обратно уже не вернешь. Про такие мелочи, как залитые потом глаза, исцарапанный нос и стертые колени даже поминать не станем.

Подтянувшись на руках, закидываем ногу и переваливаемся на круговой карниз. Его ширины как раз хватает, чтобы не скатиться обратно.

Лежим, изогнувшись на правом боку, плотно вжимая спину в балюстраду. Левая рука, вцепившись в закраину опоясывающего кольца, служит стопором. Закрываем глаза.

Хорошо бы свернуться в клубочек, так спокойней. Никому пока от нас ничего не надо. Захотим – появимся на свет, а то и еще подождут.

Славное было время.

Но опять же в плюсквамперфекте, не даунничай, Брайан.

Или тебе в ухо подуть?

Ладно, уговорили. Встаем.

Ротонда не широка, и много по ней не походишь. Но это и ни к чему, обзор из любой точки во все стороны света.

На юго-западе раскинулся карьер. Широкий, плоский, мелкий. Гребни склонов скрывают дно лишь в передней половине, далее оно хорошо просматривается. Граница проходит как раз по задней части небольшого возвышения в середине котлована. Кажется, если подпрыгнуть, можно увидеть человека, лежащего на бугре ничком.

Но мы его уже видели.

Влечемся взглядом вдоль дороги, выходящей из глиняной котловины и равняющей западную оконечность Мертвого леса. Далее проселок ныряет в глубокую ложбину, долго выбирается из нее и заворачивает вправо к непаханым полям с наброшенными кружевами околков и рощиц, сквозь которые проступает то тем, то другим кривым боком негустая россыпь худых селеньиц, явно не городского типа.

Еще дальше весь северо-восток, включая значительные части собственно севера и востока, перегорожен по выпуклой дуге холмистой ли, гористой грядой.

Но это ближний план, если не всматриваться в дымчатое марево на горизонте, не оглядываться и не привставать на цыпочки.

За северными отрогами гряды видно плохо, но леса заметно темнеют, хвойнеют, а меж ними опять принимается виться какая-то змейка, уходящая сквозь возрастающую контрастность в слепящую белизну.