Черт, как же он нас различает?
Может, просто чует, что стилет уже выдан? Попробовать еще раз, оставив его в карьере?
Ну да, а заодно добраться до бугра в центре. Вдруг там у самых наших ног лежал себе набитый доверху вещмешок, а мы его не заметили, потому что контролировали дальние подходы.
Правильно, это маразм.
Тычем в перо.
Да, желаем перестраховаться.
С момента предыдущей записи прошло всего тридцать девять минут.
Странное все-таки место.
То целая неделя пролетает незамеченной, то без видимого основания возникает стойкое ощущение, что уже который день тут топчемся.
Надо срочно валить отсюда, пока мхом не обросли.
И без оглядки.
Сразу за Мертвым лесом сворачиваем налево и очень скоро утыкаемся в заросли борщевика, которые вблизи не кажутся непроходимыми. Для этого даже не нужно рубиться ножом, как тесаком, достаточно отодвигать некоторые стебли лезвием. Наш энтузиазм не простирается настолько далеко, чтобы делать больше. Во всяком случае, мы не станем изображать из себя дровосека там, где без этого можно обойтись.
Посему просто пробираемся. Борщевик недовольно мотает над нашей головой всем тем, что у него сверху – зонтичными соцветиями и разлапистыми листьями. Он не настолько тупой, чтобы выбрасывать листья на стволе, там, где никакого солнца не уловишь. Но и не до такой степени добрый, чтобы не осыпать нас какой-то трухой. Вследствие чего продвигаемся хоть без особых проблем, однако то и дело чешась в затылке, загривке и захребетье. Особенно, когда начинает навязчиво мниться, что то не дождь семян и сухих лепестков, а десантно-штурмовое соединение клещей.
Неожиданно, во время того как очередной борщевик описывает вершиной размашистую дугу, справа мелькает нечто красноватое и вроде бы кирпичное. Клоним в ту сторону. Стебли зловредного зонтичного редеют, и вот уже сквозь них проглядывает, боже ж ты мой, церковь! Не белокаменная – из обожженного кирпича, так что не из ранних, но совершенно точно православная. Заброшенная и сильно запущенная, однако не часовенка, не церквушка отшибная – именно церковь. Величественная, с четырьмя входами и надвратной колокольней, возвышающейся, как и положено, над западным. Северный, напротив которого нас вынесло из зарослей, забран узорной черной решеткой, видимо, чугунной, поскольку она даже не тронута ржавчиной. Но оконные проемы рядом зияют, приглашая если уж не забраться, то хотя бы заглянуть.
Заглядываем. Вся внутренняя часть, косо подсвеченная падающими в основном откуда-то сверху лучами, усыпана мелко битым кирпичом вперемешку со штукатурной крошкой. Южный вход, расположенный почти напротив, перекрыт сплошной дверью темного цвета, отсюда не видно, из чего сделанной. Но есть еще два, и если хотя бы один из них не заперт, лезть в церковь через окно как-то не по-христиански.
