– А к поселению с заимки есть проход?
– Есть-есть, как не быть? Сразу за дубравой огороды и начинаются.
– Ладно, бабка, давай уж свой узелок.
И забросив его на плечо, направляемся к проходу между двумя ложбинами.
Надо записаться.
Страховой полис выписан 18.06. 0299, 07:36
Желаете перестраховаться?
Да. Нет.
Да.
С палкой на плече, каликой перехожей, медленно продвигаемся по горловине. Черт его знает, где колченогий устроил засаду.
Никакого особого плана у нас нет. Есть решительность и абсолютная уверенность. Если Брайану надо в ту сторону, он пойдет именно в ту сторону, и колченогий ему не указ. Слишком разного уровня их миссии, смешно и сравнивать.
А вот образ требует кардинальной переработки. В настоящий момент мы очень убедительно смахиваем на голь перекатную.
Останавливаемся, снимаем палку с плеча, обламываем под корень и всовываем огрызок с привязанным узелком за пояс. Застегиваем куртку. Чего-то все-таки не хватает. Оглядываемся. Вон то подойдет. Срываем одну волчью ягодину и кладем в рот. Затем срезаем ветку, обрываем все листья и для пробы хлопаем по штанине. В самый раз.
Так и идем, катая кончиком языка горькую ягодку у нижних зубов и постукивая себя прутом по правому голенищу башмака, словно стеком.
А вот и наш колченогий. Сидит в самом узком месте горловины на притащенном обрубке бревна.
Чуть дальше, параболой перекрывая выход, расположилась вся собачья рать. Псы откровенно воротят морды: а чо? мы ничо! привели, вот и сидим себе. Поперед всех выдвинут одинокий вертлявый, уволенный, вероятно, с должности личного порученца и переведенный в разряд тех, кому положено бросаться под танки. Тот вообще уткнулся носом в землю и глубоко подвернул под себя зад. Он совершенно точно знает, что при любом развороте пострадает именно это место.
При нашем приближении колченогий встает.
– Ну, – говорим, выплевывая ягоду и глядя ему в глаза, – докладывай.
Он слегка выпучивает свои буркалы и теряется.
– Молчишь, – мы даже не спрашиваем, мы констатируем. – Похвастаться нечем. Совсем мышей не ловишь. Мертвяки по всей округе оравами шастают, орут по ночам, что твои мартовские коты, у ветерана репу на корню сожрали.
Есть ли у них тут ветераны? Не имеет значения, проверяющий из центра вовсе не обязан разбираться в местных реалиях. Важен лишь тон: свысока, брюзгливо, через губу. Именно так разговаривает белая кость. Это свои командиры топают ногами и брызжут слюной. Поорут-поорут и простят, поскольку все понимают, у самих, в каком подразделении ни возьми, аналогичный бардак. А у тех, что с верха, сферы персональной ответственности нет, они ни за что не простят, потому как никогда не поймут. Остается стоять руки по швам и ждать, когда отбудет.
