Чтобы выбить инициативу у противника, сержанты Георгий Чмыга и Александр Капустин с несколькими краснофлотцами бросились вперед, огнем пулеметов и автоматов подавив несколько огневых точек врага. В рядах противника возникло замешательство, что дало возможность десантникам подтянуть свои силы и приготовиться к новой схватке. Героический поступок совершил Сергей Львов, Фашисты пытались схватить его живым, но отважный парашютист пустил в ход автомат, а затем вступил в рукопашную схватку.
Дерзкие и смелые действия группы прикрытия отвлекли на себя большую часть гитлеровцев. А в это время десантники диверсионной группы, освободившись от парашютов, устремились к самолетам, расчищая себе путь автоматными очередями. Специальными топориками они пробивали отверстия в бензобаках и, заложив туда термитные гранаты, взрывали бомбардировщики и истребители. Вскоре по всему полю пылали фашистские самолеты, в небо взлетали горящие обломки, даже лучи прожекторов не могли пробить шлейфы черного дыма.
Краснофлотца Федора Кравченко из диверсионной группы тяжело ранило еще в воздухе. На земле товарищи помогли освободиться от подвесной системы, сняли с него снаряжение. Но, потеряв много крови, мужественный краснофлотец уже не мог подняться.
— Идите, ребята, я вас прикрою! — Федор уже слабеющим голосом.
Свой долг он выполнил до конца. Проявляя выдержку и хладнокровие в этой критической обстановке, Федор Кравченко вел огонь до тех пор, пока вражеская пуля не сразила его. Сержанту Владимиру Гульнику при прыжке из горящего самолета сильно обожгло лицо и руки. Но он приземлился почти рядом с «мессершмиттом» и, несмотря на трудности, поджег его. Храбро и решительно действовали сержанты Василий Муравьев, Яков Фрумин, Александр Капустин, краснофлотцы Николай Кудзин и Петр Павленко. Каждый из них сжег по нескольку самолетов.
Первым, кого встретил на земле капитан Десятников, был командир корабля старший лейтенант С. П. Гаврилов.
— Саша, — тихо произнес он.
Звать Десятникова по имени из состава экипажа самолета мог только Гаврилов, но Александр Петрович не узнал его. Перед Десятниковым стоял человек с сильно обгоревшим лицом. Руки его были настолько обожжены, что с кистей свисали клочья кожи. И даже в таком состоянии он был готов драться до последнего дыхания: в правой руке офицер держал наготове пистолет.
Когда самолет, накренившись на левое крыло, устремился к земле, Серафим Петрович Гаврилов вывалился в дверь летной кабины. Холодная струя ночного октябрьского воздуха во время падения вернула ему сознание, рука потянулась к вытяжному кольцу парашюта, но сил, чтобы выдернуть его, не хватало. Тогда Гаврилов с силой ударил левей рукой по правой. Над головой взметнулся белый купол — и почти тут же раздался удар о землю.
