Подкатив к отелю «Везувий», я поставил «линкольн» на единственный свободный пятачок перед отелем, наказал швейцару приглядывать за машиной и быстро прошел в вестибюль.
Там я задержался и посмотрел сквозь вращающуюся дверь, не появится ли «рено», но его не было видно. Пройдя в бар, я заказал шотландского с содовой и вытащил камеру из футляра. Ни катушки с пленкой, ни бобины для перемотки на месте не было.
Когда я отпустил затвор кадрового окна, мне в ладонь упал кусочек оторвавшейся пленки дюйма в три длиной. Это подтверждало мою теорию: кто-то открыл камеру, вытащил обе катушки с намотанной на них пленкой и вырвал пленку из кадрового окна. Я положил кусочек пленки на место, убрал камеру в футляр, закурил сигарету и задумался.
Весьма вероятно, что пленку вырвал X: Хелен сняла нечто такое, что он хотел бы скрыть. Возможно, он наткнулся на нее, когда она стояла на вершине утеса, приблизился, а она навела на него камеру. Он понял, что оставлять свое изображение в камере опасно. Разделавшись с Хелен, он вырвал пленку и уничтожил ее.
После того, как разделался с Хелен.
Теперь я понимал, что Хелен умерла не случайно. Не могу сказать, что это открытие доставило мне радость, но я не мог не признать, что дело было именно так.
Дикая догадка Чалмерса оказалась верной: смерть Хелен не была случайной. И она не покончила с собой.
Мне стало жутко: перст указующий вот-вот будет направлен на меня…
