— Не лучшее решение, — выбрав момент, когда поблизости не было никого из слуг, буркнул магистр, — лучше выпейте вина и попробуйте вон те фаршированные грибы. Сегодня нужно сидеть до конца.
Я немного подумал, скрепя сердце признал справедливость его слов, и мы остались. Правда очень скоро мне пришла в голову идея, как раз и навсегда отвадить от бастарды всяких нахалов, и я принялся за ее создание. Не показывая, разумеется, никому из окружающих, что вовсе не поглощаю десерт, а занят важным делом.
— Кто тот молодой человек, что вызвал тебя из-за стола? — мимоходом спросил я Зийлара, когда он провожал нас до кареты.
— А, это Сангес. Он мне кузен по матери. Просил денег, проиграл спор, — виновато признался жених, и мне оставалось только усмехнуться.
В каждом, даже самом надежном доме найдется паршивая овца, готовая за кошелек монет продать родичей.
— Надеюсь, ты понимаешь, что после произошедшего я больше не стану привозить Мэлин во дворец? Вы достаточно знакомы, чтобы ты мог приходить в наш дом, когда захочешь… ну, разумеется, в рамках приличий.
— Спасибо… — непонятно за что поблагодарил он, и мы поехали.
— Ир, — спросила ведьмочка, когда мы отъехали довольно далеко, — а что всё-таки произошло?
— Сразу три события, — сообщил я, — но отныне я ввожу правило, ничего не спрашивать и ничего не отвечать, пока мы не окажемся дома.
Унгердс довольно ухмыльнулся и молча кивнул, подтверждая мои подозрения, а мне оставалось только пожалеть о том времени, когда я ещё не был признан главой дома и помечтать о том, когда буду полновластным хозяином выделенных нам земель.
Сразу по приезде я велел всем собраться в моем кабинете и отправился переодеваться. А едва войдя в спальню, увидел его.
Висящий в воздухе на уровне глаз большой вестник. Такой, какими не пользовался в человеческих землях никто, кроме магистров моей родины.
Я ждал его давно… так давно, что даже успел не раз представить, как это будет, и что я скажу, но вот сейчас вдруг растерялся. Он мог нести в себе все, что угодно… вплоть до приказа немедленно покинуть Дройвию, и ослушаться я не смогу. Хотя успел как-то незаметно сжиться с мыслью, что останусь теперь жить здесь, хотя бы до окончания практики. Задумываться, что будет потом, как-то не хватало ни времени, ни смелости.
Неожиданно до меня дошло, что смешно так долго молча стоять перед вестником, когда меня отлично видит сидящий где-то далеко магистр, и возможно, даже не один.
