— Думали, вернутся, — медведь переживал пропажу освобожденных не меньше меня, — я ведь Марта посылал проследить, он ловкий. Но они перехитрили, ушли в разные стороны.
— Может просто поссорились?
— Нет… тот, за которым Март пошел, нырнул в кофейню, она круглые сутки открыта, и вышел через другой вход, а парень зря прождал. А когда пошел по другим следам, все привели к одному постоялому двору, но куда они уехали, или спрятались, там понять невозможно. Сам знаешь… шарги пахнут так, что перебивают все остальные запахи.
— Ладно… может и правда, переждут где-нибудь в глуши. Не совсем же дураки?! — Убеждал я больше себя, чем его, все же заканчивались вторые сутки с того момента, как оборотни канули в темноту, — а ещё какие новости?
— Унгердс приехал из дворца. Указ готов, все пункты согласованы, завтра объявят во время официального приема.
— Святая пентаграмма! — едва не взвыл я, — снова обед! Таилос, давай тебя назначим… или Унгердса, обязанным ходить на такие мероприятия.
— Потом можешь назначить и его, но на первое представление обязан прийти сам. Примчатся же главы всех домов, все интересно, кто будет править страной наравне с ними.
— Таилос, мне не интересно править их страной. Мне вообще править неинтересно. Я только хочу устроить жизнь в наших землях так, чтоб матери не тряслись за жизнь детей. Всё!
— Магистр придет и всё объяснит тебе сам, — не стал спорить медведь, — у меня к тебе вопрос… деликатный.
— Что, узнал, где Орисья?
— Нет. Это не про меня разговор, а про тебя.
— Про меня?! — Я снова шлепнулся в кресло, с которого только что поднялся, и заинтересовано уставился на Тая, неужели есть хоть что-то, чего он не успел обо мне разнюхать или разгадать?!
— Ну да… — медведь вдруг засмущался, — только ты ничего не говори Мэлин. Я никак не могу понять… ты действительно всерьез хочешь, чтоб она вышла замуж за этого маркиза? Или разозлился на нее за что-то? Так ты пойми… со зла можно такого наворотить… потом не исправишь.
— Таилос… — меня словно обухом по голове огрели, — но с какой стати… разве я дал хоть какой-то повод думать… что я к ней отношусь не как к воспитаннице?!
— Да я ведь не сам это придумал, — огорчился оборотень, — все так считают. И тут есть пара молодок… они интересуются… можно к тебе прийти вечерком, ты же понимаешь… ты мужчина молодой, симпатичный, вожак, или моя дочка их за это бородавками усыплет?! Ты же знаешь… какие они, ведьмы… ревнивые. Меня вон за напарницу год в ошейнике держали.
