Так проработала она почти до девяти часов, и окончив чтение последней лежавшей на столе бумаги, взялась за колокольчик.
Дверь тихо отворилась, и показалась почтенная фигура старого камердинера Зотова.
— Что Александр Васильевич, пришел уже? — спросила императрица.
— С четверть часа как дожидаются, ваше величество.
— Так попроси его.
— Пожалуйте, батюшка Александр Васильевич, — сказал Зотов, пропуская секретаря императрицы, Храповицкого, и запирая за ним дверь.
Храповицкий, человек средних лет, очень тучный, с красным и потным лицом, отвесил почтительный поклон императрице и проворно подошел к письменному столу. Екатерина кивнула ему головой, улыбнулась и указала на кресло.
— Садись, Александр Васильевич. Что это, батюшка, вы так раскраснелись, будто из бани?!
— Жарко, ваше величество, — с приятной улыбкой ответил Храповицкий.
Из этих слов, из подтруниваний над его тучностью, он заметил, что императрица на этот раз в духе.
«Слава тебе, Господи — подумал он, — а то все последнее время такая сердитая, не знаешь как и подступиться».
— Жарко! — повторил он.
— Да, около двадцати градусов мороза, да и здесь не более тринадцати — так оно, конечно, жарко! — улыбаясь сказала Екатерина. — Право, завидно смотреть на вас — как у юноши кровь горячая!.. — Ну, задали же наши господа мне сегодня работу, вот возьмите — это записка Салтыкова, тут о рекрутах и укомплектовании армии…
Она протянула ему бумагу, широкие поля которой были только что ею во многих местах исписаны.
— Взгляни, пришлось-таки посидеть… А и за то спасибо, он все же умнее Пушкина… Да, трудно с полученными и глупыми иметь дело — их всякая мелочь останавливает. Вот отдохну скоро — придет князь… Avec l'homme d'esprit et de génie on peut tirer partie de tout, всегда найдешь средства…
Бумага сменялась бумагой. Императрица высказывала свои мнения и замечания по самым разнообразным делам со всегдашней своей точностью и логичностью. Только Храповицкий скоро начал подмечать, что голос ее с каждой минутой становится резче, лицо суровее.
«Неспокойны, — подумал он, — тревожатся, хоть бы скорее уж приехал Потемкин, авось успокоит».
— Ну, кажется, все теперь! — наконец сказала императрица, потянулась в кресле, понюхала табаку и кивнула Храповицкому.
— До свиданья, Александр Васильевич! Коли нужно что будет — пришлю.
Храповицкий раскланялся.
Вслед за его уходом в кабинет прошел оберполицмейстер, а затем и другие должностные лица со своими докладами.
