Глядя на нее, Сергей всегда думал, что она не может быть добра, а, напротив, верно, она даже и злая; ума ее также никто не замечал, и вообще она была довольно бесцветна.
В это же утро Сергею предстояла и другая еще встреча. Во дворце, у покоев императрицы, он увидел караульного секунд-ротмистра, который вдруг кинулся к нему с протянутой рукой и радостно заговорил:
— Ах, Сергей Борисыч, давненько мы не виделись! Как я рад вас встретить.
Это был хорошенький Платон Зубов, в новом с иголочки нарядном мундире, такой свеженький и розовый, такой стройный и изящный. Но Сергей не особенно радостно отвечал на его приветствие.
— А! Вы в караульных? Давно ли?
— Недавно, Сергей Борисыч.
— Довольны?
— Помилуйте, как же не быть довольным… А уж как боялся, когда в первый раз должен был войти и доложить государыне. Ведь, знаете, это такая великая женщина… это просто богиня какая-то… Я понимаю, что даже посланники, привыкшие к разговорам с государями, немеют при ее виде… Когда я видал ее в торжественные минуты, она меня совсем ослепляла, я не мог глаз поднять на нее, но здесь, у себя — она другая. Тут она уже не богиня, не царица — это ангел доброты! Она всегда так милостиво меня выслушивает, так кротко глядит… Мне хотелось бы упасть перед ней на колени и прикоснуться губами хоть к кончику ее платья…
— Похвальные чувства, — улыбаясь не особенно ласково, заметил Сергей. — Государыня, действительно, очень милостива.
— Ах, как милостива! — с напускной восторженностью подхватил Зубов. — Я, право, поклоняюсь как божеству — и тут нет греха!
— Конечно, — сказал Сергей и хотел было пройти, но Зубов удержал его.
— Сергей Борисыч, вы на меня не сердитесь?
— Сердиться… помилуйте, да за что же?
— Да что я до сей поры вам должок не вернул…
— Ах, что вы, я и забыл совсем.
— Нет, как же можно, я очень хорошо помню и при первой возможности возвращу, только потерпите, благодетель — совсем денег нет. Прошу отца, прошу, чтобы выслать из деревни, а он отмалчивается… ужасный скряга у меня отец…
— Забудьте об этом должке и никогда мне о нем не поминайте больше, если не хотите, чтобы я и взаправду рассердился, — сказал Сергей и, слегка пожав руку Зубова, прошел дальше.
Это хорошенький мальчик решительно ему не понравился.
Прошло еще несколько дней. 18 июня рано утром, едва Сергей проснулся в своей маленькой комнатке в одном из дворцовых флигелей, как к нему явился посланный от графа Мамонова, который просил его немедленно к себе пожаловать.
