Отдышавшись и обменявшись первыми впечатлениями от схватки, охотники перетащили тушу кабана к месту, где оставили поклажу с провизией.
— Вот, теперь можно и перекусить, сыны, а то слышу, как у Ратибора в животе жабы квакают, — сказал Велимир и принялся располагаться на поляне под молодым дубком.
— Ой, таки квакают, отец, — признался Ратибор.
— А у меня кикиморы пляшут, — присоединился Чеслав.
— Ну, посмотрим, что нам там бабы снарядили, — сказал Велимир, доставая из котомки провизию.
Плотно и с аппетитом подкрепившись снедью и оставив на пне краюху хлеба для благосклонного к ним лесного духа, Велимир достал из котомки кувшин, завернутый в шкуру, а сверху закрытый и завязанный кожей.
— Ай да Болеслава, знала, что радостно будет медку испить после погони ярой. Молодец баба, расстаралась, — довольно крякнул Велимир и, сперва понюхав, жадно прильнул к кувшину.
За отцом и сыновья с удовольствием угостились напитком.
— Славный медок! И ведь умеет по-своему изготовить его хозяйка наша. Травинку какую добавит, а уже вкус иной, чем у других. Искусница! — нахваливал Велимир Болеславу.
Слышала б сама Болеслава, умерла б от счастья.
— И в этот раз новым смаком тетенька порадовала, — поудобнее расположившись на траве, с удовольствием заметил Ратибор.
— Любо! — поддержал брата разомлевший от еды и питья Чеслав.
— Вот и вам таких хозяек надо, сыны, — убежденно произнес Велимир. — Празднество отгуляем, начнем для тебя девку искать, Ратибор. Но с умом да разбором. Такому молодцу достойная пара нужна.
Ратибор, до этого довольный и радостный, сник и угрюмо опустил голову.
— Что молчишь, сын? — не унимался Велимир. — Ответь отцу!..
Ратибор застыл как каменный, и только учащенное дыхание выдавало его волнение.
— А может, все же… — наконец подал он голос, — я возьму ту… что мне по душе, отец?
— Дурень! — рассердился Велимир. — Мы ведь уже обсудили толком… И ты согласился со мной, что так и тебе, и роду нашему, и детям твоим, что народятся, лучше будет.
— Согласился… Но я все думаю… — У Ратибора вырвался вздох.
— А ты не думай! — зло и твердо бросил отец.
— А меня, отец, хоть режь, но я от своего выбора не отступлюсь. Украл девку, и она будет моей, — благодушно отозвался Чеслав.
Он чувствовал, как сладковатая, словно выпитый мед, слабость берет все его тело в плен.
— А тебе вообще еще рано о паре думать, младший! Вперед брата скачешь… Есть Голуба, и пользуйся.
— Не надо Голубу!.. — закричал Ратибор, пытаясь встать, но почему-то не смог этого сделать и опять повалился на траву.
