С оханьем распрямившись, Ал положил конверт в сумку, запер почтовый ящик и пошаркал прочь, все еще улыбаясь. Я могу гордиться, думал он, что ношу его рассказы, пусть ноги и болят.
Ал был горячим поклонником Шэггли.
Когда в самом начале четвертого Рик вернулся с обеда, на столе секретарши его ожидала записка.
Только что прибыл конверт от Шэггли. Прекрасная работа. Не забудь, Р. А. хочет видеть текст сразу, как ты с ним закончишь. Ш.
Грубое лицо редактора засветилось от радости. Слава святому Георгию, просто манна с небес этого обещавшего стать бесплодным дня. Губы растянулись в том, что считалось у него улыбкой, он упал в кожаное кресло, потянулся скрюченным указательным пальцем за голубым карандашом (хотя какая в нем нужда, когда речь идет о творениях Шэггли!) и взял с треснувшей стеклянной столешницы конверт. Святой Георгий, рассказ Шэггли, какая удача! Р. А. будет в восторге.
Он уселся поудобней и моментально окунулся в тонкости повествования. От дрожи восторга отключились все чувства. Едва дыша, он погружался в глубины рассказа. Какое чувство меры, какие описания! Как этот человек пишет. Он рассеянно смел с полосатого рукава следы от штукатурки.
Пока он читал, снова поднялся ветерок, растрепал его похожие на солому волосы, и они прохладными крыльями захлопали по лбу. Он неосознанно поднял руку и медленно провел пальцем по шраму, тянувшемуся живой нитью через висок и щеку.
Ветер сделался сильнее. Вихри стонали под балками и разбрасывали листы оберточной бумаги по промокшему ковру. Рик беспокойно зашевелился и бросил взгляд на зияющую дыру в стене (когда, ради всего святого, закончат этот ремонт?), после чего вернулся, с новой радостью, к сочинению Шэггли.
Наконец дочитав, он вытер пальцем горестно-сладостные слезы и нажал на клавишу переговорного устройства.
— Новый чек для Шэггли, — приказал он, после чего швырнул отломившуюся клавишу через плечо.
В половине четвертого он отнес сочинение в кабинет Р. А., где и оставил.
В четыре издатель уже смеялся и плакал над ним, потирая скрюченными пальцами шершавую лысину.
Старый горбун Дик Аллен уселся перепечатывать рассказ Шэггли в тот же день. Перед взглядом из-под зеленого козырька выстраивались сцены рассказа, размытые слезами счастья. Мокрый кашель перекрывал деловитый стук пишущей машинки.
Рассказ очутился на прилавке вскоре после шести. Хозяин киоска со шрамом на лице, шаркающий усталыми ногами, перечитал рассказ шесть раз, прежде чем, с большой неохотой, предложить его покупателям.
