Грин отправился смотреть игру к отцу. За пять секунд до конца матча голкипер «Листьев» отразил невероятный удар, и, когда прозвучала финальная сирена, он, в ознаменование победы, подбросил свою клюшку с перчатками высоко вверх, а Грин стиснул отца в объятиях.
За исключением дня похорон матери это был единственный раз, когда он увидел в глазах отца слезы. Отец достал запечатанную бутылку «Чивас Ригал»,[30] и они отметили великую победу. И вскоре до них донеслось… Рев со стороны Бэтхерст-стрит был слышен за десять кварталов. Сигналы машин, крики людей, грохот музыки… Гигантская волна безумной радости.
Грин сел в машину и потратил почти два часа, пробираясь по боковым улочкам в центр к Маркет-плэйс-тауэр. По пути он вспомнил, как в то первое утро преодолел все это расстояние по пустынным улицам в мгновение ока.
Ночь была теплой, и он ехал с открытыми окнами. В воздухе ощущалась приятная свежесть. Ему удалось припарковаться севернее Фронт-стрит, напротив небольшого парка, где цвела раскидистая сирень. До Грина донесся ее нежный запах. Зайдя за черную металлическую калитку, он отломил две маленькие веточки. Единственным источником света был уличный фонарь в отдалении, однако соцветия насыщенно-пурпурного цвета бросались в глаза даже при таком тусклом освещении. Аромат пьянил. По мере приближения к Фронт-стрит городские огни становились все ярче. Сама Фронт-стрит оказалась запруженной людьми — из расположенных на северной стороне ресторанов высыпали туристы, группки молодых модных дамочек бродили, подыскивая подходящий бар, возле демонстративно припаркованных на видных и порой неположенных местах дорогих машин небрежно стояли щеголеватые молодые люди. По всей улице, отчаянно сигналя, катили машины, из окон которых высовывалась молодежь, размахивая сине-белыми флагами, с криками: «Вперед, „Листья“!», «Победа нации „Листьев“!»
Грин незаметно пересек улицу.
Свернув на Маркет-лейн — улочку к востоку от Маркет-плэйс-тауэр, — он стал постепенно удаляться от шума и огней. Ряд пышных форзиций окаймлял въезд на частную подъездную дорожку… Даже при таком тусклом свете Грин заметил, что большая часть их желтых весенних листьев становилась по-летнему зелеными. Еще раз посмотрев по сторонам и убедившись, что никто его не видел, он юркнул в кусты и по тропинке прошел к белой металлической двери возле въезда в гараж. На первый взгляд дверь казалась закрытой, но, подойдя ближе, он увидел подложенный с краю кирпич, который не давал ей захлопнуться.
