Вдруг до меня дошло, что перестрелка прекратилась.
— А ведь больше не стреляют, Педро!
Мы замерли, прислушиваясь, да, выстрелов не слышно.
«Что же все-таки случилось?» — едва успеваю подумать я, и мы снова сосредоточиваемся на операции, которая близится к концу, Педро велит накладывать гипс.
Внезапно дверь операционной распахивается. Из коридора доносятся голоса, какой-то шум. Входит сестра, очень взволнованная.
— Принесли раненого на носилках. Кажется, тяжелый.
Не раздумывая, я снимаю маску и перчатки, говорю Педро и Мурону:
— Вы кончайте, а я посмотрю, что там такое.
Выхожу из операционной и через смежную комнату прохожу в коридор, который ведет к лестнице. В коридоре вижу четырех солдат, возбужденных, едва сдерживающих слезы. Они несут носилки. Рядом идут капитан Хардинес, сержант Аргудин, другие офицеры.
— Спасите его, доктор, спасите, — умоляют они.
— Пожалуйста, доктор, — говорит Хардинес, на его лице написано отчаяние, — пожалуйста…
На носилках лежит солдат в форме, но без головного убора. Он высокий, худой, однако мускулистый. Черты лица тонкие, кожа оливковая, волосы черные. Голова — над правым ухом и в затылочной части — в крови. Глаза закрыты, он неподвижен, лишь временами постанывает, но сказать, видно, ничего не может.
Я смотрю на него: ранен в затылок, контужен, без сознания?
— Поставьте носилки, я осмотрю его.
Когда носилки стукнулись об пол, я заметил, как странно шевельнулись справа волосы раненого. Мороз пробежал у меня по коже. Я наклонился, отвел окровавленную прядь и увидел, что почти половина черепа держится чудом на лоскутке кожи вдоль серединной линии. Правого полушария мозга почти не было.
— «Гаранд»? — спросил я.
— Да, — ответили солдаты хором.
Пуля вошла спереди, в лобную часть, срезала кусок черепа и разнесла половину мозга.
Он еще мог стонать, потому что уцелело левое полушарие.
— Делия! Переливание крови! — крикнул я лаборантке.
На самом деле я просто не хотел сразу, без подготовки, сказать правду этим людям, которые смотрели на меня так, точно от моих слов зависят их жизни. И особое опасение внушали мне два солдата, что стояли впереди и казались совершенно потерянными.
— Несите его в операционную, — говорю я сестре.
Лаборантка смотрит на меня в полном недоумении: понимает, что все бесполезно.
— Быстро, Делия, переливание крови! — Я щупаю пульс раненого, потом поднимаюсь, беру капитана под руку и увожу в коридор.
— Он умрет, доктор? — спрашивает капитан с тоской.
