Потом я велел позвать Баркеса, сообщил ему о телефонном разговоре, прочитал составленный нами документ и сказал, что отныне он снова директор больницы.
— А я не переставал им быть, — заявил он высокомерно.
— Ну конечно же, ведь это вы наладили водопровод, убрали мусор и достали скамейки для приемного покоя, — усмехнулся я, решив не оставаться в долгу.
Он поглядел на меня с ненавистью.
Я сообщил о шагах, предпринятых, чтобы разрешить трудности с медикаментами.
— Свои обязанности я знаю, — нагло ответил он.
Так кончилось это собрание.
Через два дня после того, как Баркес вернулся на свой пост, я узнал, что прибыл грузовик с медикаментами и сыворотками, и у меня камень с души свалился.
Кое-кто из персонала больницы сочувствовал нашим начинаниям, однако опасался открыто высказывать свои симпатии, чтобы не нажить неприятностей. О возвращении Баркеса в городе уже известно, новость обсуждается повсюду.
Сегодня приехал Фелипино Пуриалес. Он остолбенел, когда узнал, что у нас произошло, и сказал, чтобы я ехал в Гавану, протестовал там в министерстве. Я ответил, что, по-моему, время для этого еще не настало.
У аэропорта в Баракоа совершенно сельский вид, несмотря на приметы технического прогресса — самолеты, радиоаппаратуру в диспетчерской, легковые автомобили и джипы, на которых приезжают встречать пассажиров. Рядом с чемоданом здесь часто можно увидеть гроздь бананов или парочку кур со связанными ногами.
Среди пассажиров многие в рабочей одежде либо одеты очень скромно, есть и военные в форме. И на всех них тучей налетают грязные, босые, оборванные мальчишки, они стараются всеми правдами и неправдами всучить шоколадные пирожные, сладкую кукурузу или ананасовый напиток в кокосовой скорлупе. Но даже и в этой сумятице всеобщее внимание привлек мужчина около шести футов роста, в костюме из шелка-сырца и галстуке, с чемоданчиком, еще более черным, чем его собственная кожа, и в огромных очках в оправе «под черепаху», который спускался по трапу вместе с другими пассажирами, прилетевшими первым рейсом авиакомпании «Кубана». Мальчишки, сначала забыв про свою торговлю, сбежались поглазеть на него, словно на какого-то редкого зверя, а затем накинулись, пытаясь всучить свои сласти и, очевидно, полагая, что столь представительный сеньор либо важная персона, либо богач.
Вновь прибывший с большим трудом освободился от насевших на него ребят и сел в старое желто-черное такси марки «шевроле».
— Куда вас везти, сеньор? — спросил его водитель.
