Он посмотрел на Теодору выпуклыми красными глазами и спросил хриплым голосом:
— Почему ты не заменила ее копией?
Додо покачала головой:
— Нельзя заменить того, кого ты любишь. Даже если бы это было возможно.
Похоже, это на мгновение озадачило демона. Затем он глубоко вдохнул, а когда выдохнул, они на минуту увидели мать Теодоры. Она была такой же, как на фото. Она выглядела как мама до болезни, до того, как родилась дочка, и даже до того, как они с папой поженились. (Мама говорила, что именно из-за того резинового цыпленка она и влюбилась в папу.)
Потом перед ними вновь появился демон.
— Ты могла бы, если бы захотела. Фебрис заняла бы ее место.
— Фебрис? — спросила доктор Нага. — Это твое имя?
Демон опустил взгляд, как будто застеснявшись. Налитые кровью глаза были окаймлены удивительно длинными ресницами.
— Фебрис, Демон Первого Класса, вызванный Кобольдом, и его слуга.
— А Кобольд — это мистер Лэмбтон, наверно? — предположила Микко.
Демон кивнул, бросив беспокойный взгляд в сторону кабинета.
— И ты бы предпочла служить Теодоре и быть ее матерью, чем служанкой Кобольда? — задала очередной вопрос доктор Нага.
Но Фебрис не успела ответить, так как Кобольд появился из кабинета. Он нес старинную книгу, заложив ее пальцем, в одной руке и карту черной виверны в другой.
— Я очень плодотворно поработал в Интернете, — объявил он. — Есть веб-сайт Гильдии Мастеров, где я имел честь увидеть себя в списке тех, кого разыскивают. А ссылка на сборник запрещенных заклинаний оказалась бесценной экономией времени.
Действительно, Кобольду удалось отыскать способ увеличить силу карты с помощью одного из запретных заклинаний. Теперь ему больше не нужна виверна Гидеона для того, чтобы отомстить. Он мог просто воплотить заклинание в реальную форму и послать ее на поиски сводного брата. Но сначала надо на ком-то его испытать. Его взгляд задумчиво заскользил по лицам пленников, сидящих на диване.
Расхаживая по комнате и размышляя, Кобольд оказался в опасной близости от того места, где сидела Микко, держа на коленях Фрэнки. Колдун проходил мимо старого белого кота, когда тот вдруг больно укусил его.
С громким проклятьем (от которого Теодора сгорела бы со стыда, не будь оно сказано на старинном французском) Кобольд прошипел несколько странных слов и начертил в воздухе знак. Фрэнки пулей выскочил из рук Микко и облетел вокруг комнаты, вращаясь и кувыркаясь, словно его подхватил торнадо. Кот внезапно оказался на потолке, где и остался накрепко приклеенным, как муха на липкой бумаге, тщетно пытаясь оторваться и жалобно мяукая.
