Змейка покачала головами.
Внезапно Оуроборос почувствовала легкую вибрацию, идущую из норы скунса. Она выскользнула из своего укрытия и добралась по лазу до того места, откуда могла заглянуть в главное помещение.
Уикка лежала на куче листьев и явно была в плохом состоянии. Ее глаза наполовину закрылись, а клюв открылся. В его уголках виднелись хлопья пены. Она посмотрела на змею, но в ее остекленевших глазах не отразились ни узнавание, ни тревога. Одна из ее лап неестественно изогнулась.
Оуроборос тихо выползла. У входа в нору она встретила настоящего владельца жилья. Он мирно спал, когда виверна проникла в его дом, и хозяину не понравилось, что его разбудили посреди «ночи» и заставили перейти в другую спальню до захода солнца и начала его «ночного дня». Но теперь он решительно встал перед двухголовой змеей.
— Нет, нет, нет, — сказала Оуроборос, когда скунс повернулся и собрался брызнуть. — Это не поможет. Если ты хочешь, чтобы дракониха ушла из твоего логова, послушай меня. Ты, конечно же, знаешь, где я могу достать шоколад.
Скунс подавил зевок. Его не интересовал шоколад, если можно было получить куриные косточки и дынные корки. Но ему очень хотелось избавиться от непрошеного гостя. Если надо помочь двухголовой змее, чтобы выставить захватчицу с острым клювом, ну что ж, он поможет.
Теодора взяла рецепт питания виверны из телевизионной передачи о женщине, которая помогала выкармливать осиротевших животных в зоопарке. Она не могла вспомнить точный состав, но знала, что кроме молока он содержал много жира и сахара, поэтому смешала равные части молока, кукурузного сиропа и лучшего оливкового масла Микко (вряд ли лже-Микко его хватится). Додо проколола дырочку в пальце от резиновой перчатки и надела его на горлышко бутылки вместо соски. Ее очень обрадовало, что малыш с жадностью припал к бутылке и стал сосать.
Потом он остановился и срыгнул все на девочку.
Она попробовала снова, сначала добавила меньше масла и больше сиропа, потом наоборот. Но каждый раз детеныш срыгивал еду. Наконец он отвернулся и вовсе отказался брать соску в клюв.
Теодоре стало жарко, она устала и вся была покрыта тем, что выплюнул виверненок, а пахло оно гораздо хуже, чем то, что она смешивала. От расстройства она заплакала, но старалась не поддаваться панике. Что было бы, если бы детеныш остался там, где она его нашла? Может быть, его мать вернулась бы за ним в конце концов? Что если она не сможет заставить его что-нибудь съесть? Сколько времени он может голодать?
