Уикка завернула за угол маленького сарая. Она еще раз позвала малыша, но удар при приземлении оглушил ее и лишил способности ориентироваться. Мать поворачивала и туда, и сюда, но не могла определить, откуда доносился крик детеныша. Но она услышала другой звук: внезапный щелчок и металлический стук разматывающейся цепи, а затем безумный собачий лай, становящийся все ближе и громче. Дракониха забилась подальше под сарай, свернувшись в гнезде, в котором прошлой весной обитало семейство скунсов. Она повернулась лицом к врагу. Вспышка огня покажет ему, где раки зимуют!
Но когда Уикка попыталась послать предупредительное пламя в оскалившуюся морду, получилось лишь несколько жалких искр. Погружение в пруд с карпами потушило ее пламя. Собака лишь вздрогнула, и виверне пришлось вытянуть шею и сильно укусить ее за ухо, чтобы до той дошло, с кем она имеет дело. Собака убежала.
Уикка устало легла в старой норе скунсов, слабым голосом призывая своего малыша. Она сказала, что скоро придет за ним, когда силы к ней вернутся и вновь загорится ее огонь.
На этот раз ответа не было.
Теодора сидела за столом и осторожно ковыряла вилкой диковинный омлет. Микко взглянула на нее, оторвавшись от еды, и нахмурилась. Тоном, символизирующим, что ее чувства могут быть задеты, она спросила:
— В чем дело? Тебе не нравится?
На тарелке лежало что-то мягкое, желтовато-серое, липкое и влажное, испещренное горошинками перца. Это выглядело почти как когда Вэл вытошнило прямо на поднос с завтраком Мило еще в четвертом классе.
— О нет, это пахнет замечательно, — сказала Теодора. — Просто я не слишком голодна. Я ведь очень плотно позавтракала.
Похоже, Микко успокоило это объяснение, и она опять принялась за еду. В своей прежней форме демон не нуждался в пище, но сейчас, в человеческом теле, она могла наконец наслаждаться едой и питьем, как люди. Она с жадностью набивала рот и запивала яблочным соком.
Демоны — большие сладкоежки. Додо отпила глоток из своего стакана и обнаружила, что в сок была вылита половина банки меда и много лимонной жидкости для мытья посуды. Микко — Фебрис открыла, что может сделать глоток, а потом выпустить цепочку радужных пузырей. Это настолько ее восхитило и отвлекло, что девочка смогла незаметно выйти из-за стола и направиться во двор.
С тех пор как Теодора достаточно подросла, чтобы вскарабкаться на огромный медно-красный бук во дворе, он стал тем местом, где она думала и куда шла, когда ей хотелось остаться одной. За последнее время Додо не так часто лазила на дерево, но ее ноги помнили все удобные выступы на нем. В незаметном снаружи мшистом дупле, где ствол раздваивался, она на ощупь нашла гладкий сердцевидный камень, положенный туда три лета тому назад. Крутя его в руках, Теодора раздумывала, что же ей делать.
