Они приветствовали Микко поцелуями и возгласами восторга, и вскоре все сидели в удивительно удобных креслах и пили чай со льдом. А Мойра и Микко обменивались новостями о людях, которых они обе знали, когда работали на аукционе. Наконец Мойра искоса взглянула на мужа и рассмеялась.
— Ну ладно, — сказала она. — Лучше уж достань эту таинственную карту, а то бедный Гайлз лопнет от любопытства.
Они подошли к простому деревянному рабочему столу, Микко открыла сумочку и вынула маленький плотный конверт, в котором между слоями картона и тонкой бумаги лежала карта. Микко передала ее Гайлзу. Он положил карту на стол и поставил маленькие стеклянные гирьки на ее уголки, чтобы она не скользила. Затем он установил в нужное положение увеличительное стекло.
Низко склонившись, Гайлз несколько минут рассматривал карту, тихо бормоча:
— Угу, угу, хорошо.
Он выпрямился.
— Мойра, посмотри и скажи, что ты думаешь.
Она посмотрела на карту сквозь линзу.
— Микко, ты сказала, что очистила ее?
— Да, только оказала первую помощь, сняла с нее грязь. Если не была уверена, что грязь, — оставляла все как есть.
Мойра одобрительно кивнула.
— Ты очень правильно сделала. Думаю, что поврежденные места, вероятно, просто стерлись от времени, а не оттого, что ты случайно удалила лишнее.
Она сняла гирьки и осторожно перевернула карту, чтобы рассмотреть ее обратную сторону. Потом положила ее лицевой стороной вверх и снова поставила гирьки.
— Ну, то, что ты принесла, поправь меня, Гайлз, если я ошибаюсь, — это карта таро тринадцатого века в итальянском стиле. Я говорю «в стиле», поскольку кое-что заставляет меня думать, что художник работал за пределами Италии и, возможно, даже континента.
Гайлз утвердительно кивнул.
— Да. Учился в Италии, но работал, я полагаю, при дворе какого-то благородного покровителя на Британских островах.
Теодора взволнованно смотрела на карту, поражаясь, как же они могут так уверенно об этом говорить.
— Но самое удивительное то, — продолжала Мойра, — что это чрезвычайно ранняя эпоха для карты таро. Большинство знаменитых колод, принадлежавших итальянской знати, относятся к середине пятнадцатого века. Есть очень ранние карты таро из Германии тысяча триста двадцатых годов. Но я бы датировала эту колоду даже раньше, примерно тысяча двести шестидесятым годом, плюс-минус тридцать лет.
Мойра улыбнулась девочке.
— Это делает карту совершенно уникальной. Было бы еще лучше, если бы нашлись доказательства ее происхождения или имелась остальная часть колоды, но все же она особенная.
