На самом деле он, ни в чем не повинный, «присел» на четыре месяца и Чека буквально вывернула ему карманы.
Старожилы Гороховой рассказали мне еще более трагикомический случай:
Арестовали купца. Пришли к нему на квартиру, обыскали, предъявили ордер на арест, окружили конвоем и повели. У него жил племянник, парень лет 20-ти. Увидев, что дядюшку арестовывают, он решил не оставлять его, узнать куда поведут и отправился за ними. Они идут по городу, выходят на Гороховую, он — идет следом. Входят в ворота, — входит и он. Поднимаются по лестнице, он идет. Открывают дверь в камеру, вводят дядюшку, — и он. Камера запирается и проскальзывает этот; дядюшка с племянником остаются вместе. Провели первую ночь, думают дело разберут и племянника выпустят. Просидели так день и ночь. Еще сутки. — Никакого движения. Тогда начали советоваться, как быть. Рассказали арестантам, — было много смеху, но надо было как-нибудь выкручиваться. Через старосту доложили коменданту. Через несколько суток комендант пожаловал в камеру. Племянник просит его выслушать.
Комендант снизошел и племянник рассказал ему такую историю: шел он по Гороховой, захотелось ему оправиться... — видит открытые ворота, он и зашел... заблудился и попал в камеру...
Говорят, что выслушав этот рассказ, комендант заревел от оскорбленного самолюбия:
«Как? Весь Петроград, вся Россия, весь мир знает Гороховую 2! А ты, сукин сын, зашел сюда оправиться!..»
Не знаю, чем руководствовался, в данном случае, комендант но племянника, как рассказывают, выпустили.
Мы с Юрьевым ждали допроса. Днем спали на одной, грязной, вшивой, с клопами койке. Ночью бодрствовали. Было душно, воняло немытыми телами, ватер-клозетом.
Разница с Дерябинской тюрьмой была громадная. Там не было этой напряженности нервов, которая создавалась здесь под влиянием постоянной близкой угрозы смерти, не было этого беспокойства за завтрашний день.
Приблизительно через неделю, часа в 4 утра, вызвали на допрос Юрьева. Приготовился и я.
Его допрашивали около полутора часов. Наконец он вернулся и, наскоро, боясь, что меня сейчас же вызовут, передал мне суть допроса.
Допрашивал его следователь Юдин. По отзывам опытных арестантов, это был один из милостивых следователей.
Сперва — общий допрос, затем — глупейшие обвинения в сношении с иностранцами. Он долго допытывался на какие средства Юрьев жил, и, наконец, перешел на тему о коммунистическом юмористическом манифесте Ленина. Откуда он у него, что он с ним делал, где его распространял, где он его напечатал? Вообще манифест этот дал основание Юдину состряпать обвинение Юрьева в контрреволюционной пропаганде.
