— Я больше здесь не хозяйка! — словно будильник, раздался в коридоре крикливый голос Ингрид. — Как вы смели! Мои зелененькие обои будили столько воспоминаний. Уберите эти ковры, всасывающие пыль! Хотите из меня астматика сделать? Здесь стало темнее и меньше пространства. Мои зелененькие обои…
Салатовые, про себя поправила Адель. Ведь Ингрид понравились оливковые стены и тонированный под красное дерево паркет. К чему эта сцена? Обнародовать, что Адель здесь только гостья? Она везде только гостья.
Она старалась, действительно старалась. Глупая, опять решила попробовать себя в роли хорошей девочки. Но осчастливить других невозможно, им не нужна твоя помощь. На самом деле людское счастье в том, чтобы ничего не менялось. Отныне с благими намерениями следует покончить.
От пронзительной сирены Ингрид хотелось скрыться, и Адель прошла на кухню. Вчера она обсудила с кухаркой список блюд и теперь наблюдала за стряпней. Обычно еда у стряпухи выходила столовая. Ингрид не могла оценить гастрономический шедевр, и повариха ленилась. Не хватало только порционных сладостей, чтобы, как в лагере Гитлерюгенда, начать сушить на батарее куски черного хлеба с солью.
Адель уже три раза спрашивала имя поварихи и тут же забывала, в четвертый было бы неудобно, и Адель молча надела фартук и уселась на табурет.
— Бенедикт! — раздался крик Ингрид. — Все готово?
Вот и ответ. Пышная Бенедикт творила елебрад — суп из пива: бросала в пиво лимонную корку, доводила до кипения и вливала в кастрюлю болтушку из муки, молока и яиц, сдобряла душистую смесь солью и перцем. Мягкие руки Бенедикт смешивали крошку кукурузных хлопьев, яйцо, мясной фарш, молоко, приправляли перцем, солью, мускатным орехом и измельченным чесноком, лепили небольшие тефтели, которые шипели в масле, пока она готовила соус.
Адель так и сидела с ножом и картофелиной на доске, не смея оторваться от лицезрения этого действа.
— Вы бы перчатку сняли, — добродушно заметила Бенедикт.
— Она мне не мешает, — Адель поспешно стала нарезать овощи. Перед ней лежали яблоки, стоял кривобокий кувшин. Что-то побудило ее задрапировать скатерть, составить композицию и отойти. Бенедикт только качала головой, наблюдая беспорядок и смешную задумчивость молоденькой госпожи.
— Когда ваш муж навестит нас? Он дипломат?
Адель взглянула на нее — даже кухарку беспокоила ее одинокая беременность.
— Нет, он военный. Летчик, полковник. И сын тоже будет военным.
Услышав звонок, Бенедикт улыбнулась:
