на него написал. Дело-то долгонько разбирали — года два. Уж сколько на том стряпчих да подьячих озолотилось — не счесть! Ну, тогда и захотел Потапков на Божьем суде биться. Нанял он Муху-великана, а боярин, как узнал про то, испужался. Самому-то ему супротив холопа, пусть и бывшего, выходить — честь боярская не позволяла, а нанять кого — так сильнее Мухи на Москве никого не сыщется. Мужик — что на кулачках, что на саблях — лучше всех. Все ж не зря он в боевых холопах у князя Оболенского служил, а за Смоленскую войну ему вольную дали, потому что боярину жизнь спас. Троекуров-то людишек послал к Федоту да двадцать рублев тому заплатил. Так за те деньги Федот своим людишкам-то и шепнул, что следует. Пятеро на Муху-великана и напали. Троих-то он насмерть убил, одного искалечил, а последний исхитрился да нож ему в спину и засадил. Ну, пятого-то он, хоть и полумертвый уже, но задавить сумел. Тело-то Мухино в Яузу бросили. Рыбаки, говорят, вытащили через неделю — он весь раками объеден, только по кресту и узнали!
— Да… — обронил Тимофей негромко, — с такими лучше не связываться. Себе дороже.
— Так ты цыгану с Федотом проиграл? — вдруг понял Костка, побледнев.
— Им, собакам, — повесил Акундинов буйну голову.
— Так, может, боярину рассказать? — предложил вдруг Конюхов, но спохватился. — А, бесполезно. Боярин только осерчает, а помочь-то не сможет. Как помочь-то? Ежели только тебя в острог садить, али в монастырь отправлять навечно. Стрельцов, конечно, может боярин послать, чтобы кабак-то прикрыли, — принялся рассуждать приятель. — Только не будет же Федот в кабаке сидеть да у моря погоды ждать. Да и то… Стрельцов посылать — шума будет много, до государя дойдет… А так все одно платить заставят. Эх, как же тебя угораздило-то?
— Как, как, головой об косяк! — злобно огрызнулся Тимоха. — Чего уж теперь скулить-то, поздно. Двести рублев отдать надобно.
— Ой, Тимоша! — по-бабьи всплеснул руками Конюхов. — Где же такие деньжищи-то взять? Может, продадим чего?
— А что продавать-то? — почесал затылок хозяин. — У меня имущества — все на мне, да сабля отцовская где-то под печкой лежит. Самому если только головой к кому заложиться. Так ведь и то, больше ста рублев не дадут. А барахло… Все, что есть, — все Танькино. Да и время нужно, чтобы продать-то его. А времени-то и нету!
— В долг у кого взять? — неуверенно предложил Конюхов, понимая, что двести рублей никто без залога не даст. А залог — так его тоже еще найти нужно… — Или украсть, если…
