— Ну а что с самозванцем-то сделали?
— А, — небрежно отмахнулся Костка. — Царь Василий Иванович его зарезать велел, тайком, чтобы никто и не знал. Не он первый, не он последний…
— Вон как, — улыбнулся чему-то Тимофей. — Да сколько же этих самозванцев-то у нас было?
— Сщас, посчитаю, — пьяненько икнул Костка, загибая пальцы. — Лжедмитрий, который Гришка Отрепьев. Ну а может — вовсе он и не Гришка, а настоящий Димитрий Иоаннович был… Кто его знает? Ну, да ладно — один Лжедмитрий, самый первый, это — раз. Еще один Дмитрий, который Мишка Молчанов, тот, что Лжедмитрий второй, вор Тушинский — два. Потом, вроде бы было еще, не то два, не то три. Заруцкий-атаман да еще кто-то. В Посольском-то приказе их считали как-то да плюнули. А, — вспомнил вдруг Конюхов, — был еще Петр Федорович, что за внука царя Иоанна себя выдавал, за сына Федора Ивановича. Тот, что Илейкой Муромцем звался. В общем, — заключил он, тупо глядя на сжатые в оба кулака пальцы, — у всех царей, что последними из Рюриковичей были, по два да по три воскресших сынка объявилось. Вроде штук девять было…
— Ну а за сынка Шуйского-то, Василия Ивановича, вроде никто себя не выдавал? — поинтересовался Тимофей. — Шуйский-то ведь тоже Рюрикович.
— Ну, у этого — никого, — сказал Костка, потянувшись к штофу. — Но у Шуйского-то две девки были да померли. Малы они были, чтобы рожать-то. Но какая разница? Было б надо кому, так и девки б воскресли али сынок бы какой объявился. Вон как в прошлый-то раз — только ляхам Москва понадобилась, так живенько царь Дмитрий и объявился. Ну и сейчас… Ежели ляхам, шведам, а то — туркам нужно будет, так и найдут.
— Слушай, а на хрена им это нужно? — поинтересовался Акундинов, отбирая у друга штоф, чтобы тот не расплескал, и сам разлил оставшуюся водку. — Что им-то с того?
— Ну, брат, — хмыкнул Костка, даже забыв про стакан. — Это же ежику понятно! Одно дело — идти простой войной. И совсем другое — если повод есть. К тебе ведь коли на улице пристанут, дак морду-то бить тоже не сразу зачнут, а покобенятся вначале. Спросят — кто таков, да почему не здороваешься, да почему шапку не снимаешь… А коли царство-государство на другое царство-королевство напасть захочет, дак оно всегда лучше, коли повод есть. Ну, коли причина есть, то повод-то несложно найти. А лучший повод — так это ежели законного царя пошли на престол возводить. Тут ведь и среди русских сумнения начнутся.
— Что за сумнения-то? — не унимался Тимофей.
