Губарев проводил инженера до двери, аккуратно притворил за вышедшим створку, повернул ключ и вернулся к столу. Взял чистый лист бумаги, ручку. Нет, долг есть долг. То, что он только что сказал Зубину, личное дело его, Губарева. К тому же он уверен, Зубин будет молчать. Об Ахмете же он должен сообщить. Непременно. И пусть его скоро уволят, пусть переведут в армию, пусть заставят уйти в отставку — он, Александр Губарез, пока русский офицер, и этим все сказано.
Губарев достал шифр, аккуратно вывел первую строчку, вторую, третью. Расшифрованные, эти строчки значили:
«Его высокоблагородию, начальнику ПКРБ полковнику Курново. Совершенно секретно. Сообщаю: мною замечено, что работающий вторую неделю на Е. И. В. Гатчинском военном аэродроме дворник татарин Ахметшин…» Подумав, Губарев коротко изложил свои основные подозрения, зашифровал донесение до конца, поставил подпись. Вложил листок в конверт. Еще минуту посидел за столом — взвешивая все в последний раз. Запечатал конверт, шифром написал адрес, надел фуражку, ребром ладони проверил, как сидит кокарда, и понес донесение к Николину.
Пройдя через всю Гатчину, поднялся по знакомой витой лестнице на антресоли, постучал в дверь. Услышав «Войдите!» — зашел, вытянулся, отдал честь:
— Господин ротмистр, разрешите? Сообщение особой важности. Лично полковнику Курново.
Николин взял конверт, осмотрел, будто понимая, чем вызван официальный тон товарища. Спрятал донесение в стол, сказал, глядя куда-то в стену:
— Хорошо, господин ротмистр, я передам срочно. Вы свободны.
Подходя к своему коттеджу, Губарев увидел бегущего по дорожке плотного вахмистра Плисюка. На рукаве светлела сине-белая повязка помощника дежурного. Подбежав, вахмистр вытянулся, приложил руку к козырьку.
— Ваше благородие, с инженером Зубиным несчастье! Просил позвать!
— Что случилось?
— Упал, сломал ногу, у Змейкового сектора! — Плисюк перевел дух. — Я фельдшера вызвал!
Губарев бросился к аэродрому; вахмистр, отдуваясь, бежал за ним. У сараев Змейкового сектора их встретили фельдшер и дневальный; иг земле, морщась и держась за ногу, боком, неловко лежал Зубин. Губарев присел, взял инженера за плечи.
— Андрей, что случилось?
По бессмысленно-стеклянному взгляду Зубина понял: случилось именно то самое. Заметил, как инженер двигает губами, пытаясь скрыть смысл фразы, с трудом разобрал: «Скажи им, чтобы отошли». Махнул рукой, стоящие сзади отодвинулись. Пригнулся. Видно было, Зубин с трудом сдерживает боль.
