Мужчина постоял, спокойно ожидая, когда Эди пригласит его за столик, сел, погладил ее запястье и сложил руки на столе.
«Интересно, — подумала дочь, — а мама знает, что он в нее влюблен?»
— Так вы — та самая Робин? — сказал китаец.
— Да. Я невероятно знаменита.
— Меня зовут Кеннет Сонг.
Он внимательно поглядел на нее с едва заметной улыбкой.
— Вы очень похожи на мать.
Робин с большим трудом удержалась, чтобы не дернуться, не вытаращить глаза и, сжав губы, не уставиться на него, будто спрашивая: «Ты что, обкуренный?» Этот взгляд она применяла с юных лет, он никому не нравился, тем не менее, хорошо действовал. Она хотела сказать: «Это каким же образом я похожа на женщину весом в триста пятьдесят фунтов?»
Наверное, он заметил что-то, чего не замечала она. В конце концов, у них были одинаковые глаза, черные сверкающие пули — глаза-то не спрячешь, — темные кудри до плеч и, возможно, улыбки. Если мать и дочь улыбались.
А может, Кеннет видел Эди такой, какая она внутри.
— Да, у нас глаза похожи, — тихо промолвила Робин.
— Мне пора, — сказал он. — В семь заказали большой ужин.
— Отлично! — порадовалась за него Эди.
Кеннет выскользнул из кабинки и, прежде чем уйти, элегантно повернулся к Робин.
— Ваша мать — святая, — сказал он.
Святая Эди Мидлштейн, покровительница китайских ресторанов. «Что ж, — подумала Робин, — значит, у мамы есть и другая жизнь. По крайней мере, ее здесь любят. Уже хорошо».
— У Кеннета весьма интересная история.
Эди кивком подтвердила ценность этого факта. История!
Из кухни вышла Анна и прищурилась, поглядев на потолок.
— Свет слишком яркий, — сказала она и ушла.
Стало чуточку темнее — именно так, как нужно для полного уюта. Робин устроилась на стуле поудобнее. Ресторанчик ей очень понравился. Почему Эди не привезла ее сюда раньше? На секунду Робин представила, как они все — кроме отца, конечно, — ужинают здесь, вместе с Бенни, его женой и детьми. Это примирило бы Робин с необходимостью ездить в пригород. Как хорошо будет, если у них появится место, где можно собраться в трудный период жизни.
Но тут пришло время обеда. Одно за другим на стол подавали блюда с горячей, изысканной, сочной, солено-сладкой пищей. Принесли роскошные горячие булочки со свининой и ярко-зеленую брокколи в густом белом соусе, липкую коричневую лапшу, сладкие креветки и глазированную курицу, блестящих моллюсков в нежной соевой подливе, луковые блины с кинзой. Дюжину пельменей с морепродуктами, приправленными чем-то соблазнительно-пряным, — Робин так и не определила, что там за начинка.
