— Ты собираешься разрушить свой образ, сидя рядом со мной, — спокойно сказала я.
Он поймал двух девчонок за подмигиванием ему.
— Мне нужно что-то, чтобы избавиться от славы.
Я ухмыльнулась.
— И нулевая, конечно же, поможет тебе с этим.
Морщинка появилась на его лице.
— Не называй себя так, Кира, — его португальский акцент был сильнее, когда он был рассержен. Я скучала по нему, пока он был в футбольном лагере.
Я пожала плечами, скользя взглядом по узорам на своём столе. Мир и я находились в противостоянии, ожидая моего изменения, но других это не волнует. Если я никогда не изменюсь, мир будет двигаться дальше и оставит меня, пытаясь наверстать упущенное в гонке, в которой я никогда бы не победила. Как долго Раф будет ходить вокруг да около? Как долго я буду надеяться, не сдаваться?
Рано или поздно мы должны будем посмотреть правде в лицо.
Мое лицо, должно быть, выражало жалость, потому что буря на лице Рафа превратилась в легкую озабоченность. Я сосредотачиваюсь на накручивании прядей волос. К счастью, некоторые невысказанные мысли мистера Ченса привлекли всеобщее внимание.
Он строчил на той же беспроводной доске, которую использовал в прошлом году, когда обучал вслух читателей, у которых ещё не было навыков. Если бы у него была доска, управляемая мыслями, он мог бы сосредоточить свои мысли на этом и передавать их на наши планшеты. Вместо этого ученики должны были мысленно сосредотачиваться, чтобы услышать его мысли. Этот способ отлично подходил для них, чтобы улучшить свои навыки чтения мыслей, но никак не облегчал мою жизнь.
Мистер Ченс утверждал, что его дедушка учился по старинным книгам, и он начал ходить по рядам и передавать некоторые из них. Я не понимаю, почему мы не пользуемся обычными книгами. Я старалась не повредить мой экземпляр, когда развернула книгу. Клубы пыли взметнулись над пожелтевшими страницами, пахнущими как сухая трава. Я взглянула на книгу Рафа, и он показал мне, какие страницы мы должны читать. Я быстро открыла главу «Письмо Скарлетт», осторожно, чтобы страницы не рассыпались в пыль.
Когда я закончила, Рафаэль по-прежнему склонялся над книгой, темные локоны свисали на лоб. Он исследовал глубину боли Эстер. За лето его оливковая кожа загорела, губы были поджаты, потому что он был сосредоточен. Я подумала, каковы его брови: мягкие или жёсткие? Его ослепительная улыбка заставила меня вернуться к своей книге.
Было несправедливо, что каждая вторая девушка знала больше о том, о чем он думает, чем я.
