Шарк Бой и его друг откинулся назад с бесшумным смехом, как будто прикосновение к нулевым было очень смешным. Я вздрогнула, несмотря на жару, и решила рискнуть с недружелюбным водителем. К тому времени, когда мои трясущиеся руки нашли поручень, мы уже свернули за угол на школьную парковку. Я не обращала внимания на настойчивый взгляд водителя. Как только автобус остановился, я нажала на кнопку на своей панели, чтобы вручную открыть дверь, и выскочила.
Оказавшись в главном здании, я предусмотрительно шагнула в сторону, когда группа девушек синхронно проплыла мимо в одинаковых полосатых рубашках. Одна девушка, Трина, прошла слишком близко и толкнула меня плечом. Сначала это выглядело специально, но я была тем, к кому бы она никогда не прикоснулась. Тепло поднялось по моему лицу.
То, что Трина оскорбила меня, — было бы не так обидно, если бы в моем шкафу до сих пор не висел её свитер, сохранившийся ещё с тех времён, когда мы обменивались одеждой и секретами. Я думаю, она не скучает по этому времени.
Я достала свое расписание из рюкзака. По крайней мере, администрация не поставила меня в класс «Изменения 101». Как будто класс по «Этике мыслечтения и самоконтролю» поможет нулевой. Класс по управлению гневом был бы более полезным.
Мой первый урок латинского был в десяти шагах по коридору. Я избежала пары воздушных поцелуев от учеников и проскользнула в класс.
Новый учитель латинского уже приступил к изучению нового материала. Некоторые ученики молча смеялись над мысленными шутками. Симус предупредил меня, что в этом году мне нужен слуховой аппарат, чтобы учителя могли нашёптывать свои лекции, в то время как все остальные слушали инструкции по телепатической связи. Я должна бы избавиться от этого, подождать, пока в моём мозгу щёлкнет выключатель, и я стану нормальной, надеясь попасть на занятия. А пока для учителя и его поклонников я была пыльной корзиной в углу. Я нашла место в конце, узел неуверенности креп внутри меня.
Я никогда не буду как они.
Мой стул отяжелел, и я глубоко опустилась в него.
Давным-давно все были нулевыми. Когда первые читающие дети достигали половой зрелости и обнаруживали, что могут читать мысли, в мире не знали, что с этим делать. Первая волна Читающих фриков увеличила их общее число.
Теперь фриками было несколько человек, которые никогда не изменятся. Как я.
Я выбросила эту мысль из головы. Не сдавайся. Просто потому, что большинство детей изменяются к тринадцати или четырнадцати годам, не значит, что все делают также. Симус не изменился, пока ему не исполнилось пятнадцать. Мама снова и снова говорила о своем позднем изменении. Я в сотый раз сказала себе, что Муры просто поздно меняются, и я была самой медлительной из всех.
