Сестра сказала мне, что ее рассмешил этот приговор дочери. Да какой уж тут смех! Я же понимала, что творится у нее на душе. Зачем она вернулась в страну, где не нужна ни детям, ни родственникам, ни прежним друзьям? Наверное, надеялась на понимание, а значит, и на прощение. Она все твердила мне, что не понимает, как дети могли забыть годы счастливой жизни, проведенные с ней в детстве, как могли поверить, что она их бросила и предала. Тогда в Тбилиси я окончательно поняла, что ничто ее больше не удерживает ни здесь, ни в Москве и что на очереди очередной кульбит».
Как и всегда в трудные, переломные моменты жизни, Светлана Иосифовна попыталась вновь окунуться в религию. Так было после смерти отца, когда она приняла православное крещение, потом индийская история и увлечение индуизмом, попытка жизни в монастыре после прибытия в Европу и, наконец, вступление в католичество перед женитьбой в Америке. Теперь в Тбилиси она пришла к католикосу, отстаивала службы в православном храме, исповедовалась, но ни слова не сказала о своем католичестве. Видимо, вера была для нее лишь спасительной соломинкой, но не душевной потребностью. Ни церковь, ни родина предков, ни успехи Ольги в познании грузинской культуры и языка не могли уже сдержать ее мятежных порывов. Она засиделась на месте, где ничего не удерживает.
Из интервью Светланы Аллилуевой:
«Прошел почти год нашей жизни в Грузии, когда однажды я поняла, что мы в родной стране никому не нужны. Я стала задумываться: не уехать ли обратно в Америку или Англию? А еще через полгода написала письмо Горбачеву, который тогда уже пришел к власти. Я просила разрешения на выезд из СССР, которое в те времена требовалось каждому гражданину страны, а я ведь вновь стала советской подданной. Господи, какая же это была глупость! Горбачев не ответил. Мне опять, как и восемнадцать лет назад, пришлось биться за право быть собой, самой распоряжаться жизнью своей и дочери.
Боже, сколько за это время сменилось советских властителей, но суть бесчеловечной власти осталась неизменной! И они еще смели обливать грязью моего отца, хотя сами были худшим вариантом продолжателей его дела!
В общем, все случилось, как в плохой мелодраме. В ее последнем и первом актах все события и факты были подогнаны и выстроены так, что абсолютно совпали. Совпадения были почти мистические - разница была только в персонажах. Перед отъездом в Индию меня «напутствовал» Косыгин, а теперь Егор Лигачев. И так же, как тогда Косыгиным, была им сказана фраза: «Только ведите себя хорошо!» И еще большая послышалась мне в ней угроза. Они требовали, чтобы я молчала, не писала книг, не давала интервью - просто исчезла. Удивительно, но они продолжали меня бояться, а мне было не до всего: скорее бы уже Оля улетела в Англию продолжать учебу, аяв Америку устраивать житейские дела. Только в самолете я успокоилась».
