. Чтó им понятно, Вилме они напрямик не говорят. Только друг дружке. «Хорошо, что у нее есть
хоть кто-то, — говорят они. — Может, это звучит глупо, но в известном смысле они вполне друг другу под стать».
Ты бы смог с ней? В студенческие годы мы вечно спрашивали друг друга об этом на практических занятиях по патологоанатомии. Когда на секционный стол клали свежий труп. То изможденную старуху, отказавшую свое тело в пользу науки, то жертву ДТП, у которой в кармане нашли документ с таким же распоряжением. Спрашивали, чтобы унять мандраж. Предшествующий анатомированию человека. «Ты бы смог с ней?» — шептали мы друг другу, украдкой от профессора. Называли суммы. «За штуку? За миллион? Нет? А за пять миллионов?»
Уже тогда мы делили трупы на категории. «Симпатичная» означало обычную дурнушку; «привлекательная» — личико хорошенькое, миловидное, только вот бедра чересчур уж могучие; ну а о «красотке» мы говорили, когда на столе лежала сущая фотомодель. Тело, глядя на которое безумно жаль, что оно холодное и недвижимое.
Каролина посмотрела на меня.
— Ты что смеешься? Опять у тебя какие-то секреты, да?
Я покачал головой:
— Нет, я думал о Юдит. И о Ралфе. Как он смотрел на тебя. Она, вероятно, даже не представляет себе, какую бомбу они подкладывают под свой двадцатилетний брак, приглашая тебя.
— Марк! Я отнюдь не намерена портить им юбилейную вечеринку.
— Конечно же я знаю, что не намерена. Только обещай ни на секунду от меня не отходить.
Каролина невольно рассмеялась:
— Ох, Марк! Здорово все-таки иметь такого мужа, как ты. Мужа, который меня стережет. Охраняет.
Теперь настал мой черед наклонить голову набок и лукаво посмотреть на нее.
— Что ты наденешь? — спросил я.
Всем отцам больше хочется иметь сына, а не дочь. И всем матерям, кстати, тоже. Медицинскую биологию нам читал профессор Херцл. И уже на первом курсе подробно остановился на инстинкте. «Инстинкт истребить невозможно, — говорил Херцл. — Цивилизация может сделать инстинкт незримым. Культура и право заставляют нас держать инстинкты в узде. Однако инстинкт всегда рядом. Ждет, когда человек зазевается, и наносит удар».
Профессор Аарон Херцл. Если кому-то это имя кажется знакомым, подтверждаю: я действительно говорю о том самом Аароне Херцле, которого позднее выгнали из университета по причине исследований головного мозга преступников. Ныне результаты исследований Херцла стали общественным достоянием, но в ту пору — в мои студенческие годы — подобные взгляды можно было высказывать лишь шепотом. Тогда еще верили, что человек по сути своей добр. Каждый человек. Плохой человек способен исправиться, так тогда было принято считать. Каждый плохой человек.
