Под мышкой он держал коричневый скоросшиватель. Справа вверху виднелась наклейка с надписью фломастером «Г-н Р. Мейер», а ниже мелким типографским шрифтом — название больницы.
— А вы? — спросил Маасланд. — Член семьи?
— Я домашний врач, — ответил я, в свою очередь протягивая ему руку. — Марк Шлоссер.
Маасланд мою руку проигнорировал.
— Доктор Шлоссер, — сказал он. — Ну что ж… Собственно, весьма кстати. Есть кой-какие вопросы… — Он открыл скоросшиватель, принялся листать. — Где же это? Ах, вот.
Что-то в манере поведения Маасланда заставило меня насторожиться. Как и все специалисты, он не давал себе труда скрыть глубокое презрение к домашним врачам. Хирург или гинеколог, терапевт или психиатр — взгляд у всех у них одинаковый. В свое время не было охоты учиться дальше? — говорил этот взгляд. Поленился корпеть еще четыре года? Как видно, боялся серьезной работы? Мы оперируем людей, проникаем к внутренним органам, к системе кровообращения, к мозгу, центру управления человеческим телом, мы знаем это тело, как ремонтник знает автомобильный мотор. Домашний врач вправе только открыть капот двигателя, а затем покачать головой — с удивлением и восторгом перед таким чудом техники.
— Вчера мы с господином Мейером еще раз просмотрели всю историю его болезни, — сказал он. — Обычная процедура перед эвтаназией. В конечном счете не вы направили к нам господина Мейера, верно, доктор Шлоссер?
Я сделал вид, что задумался, потом сказал:
— Да, верно.
Маасланд вел пальцем по листу бумаги в скоросшивателе.
— Я спрашиваю, потому что здесь… да, вот здесь написано… — Палец остановился. — Вчера господин Мейер сообщил нам, что в октябре минувшего года ходил к вам на прием.
— Возможно. Вполне возможно. Он бывал у меня, правда время от времени. Когда в чем-нибудь сомневался. Или хотел узнать мнение другого врача. Я… я друг семьи.
— А по какой причине он приходил к вам в октябре, доктор Шлоссер?
— Так сразу и не вспомню. Нужно посмотреть записи.
Маасланд быстро покосился на Юдит, потом снова перевел взгляд на меня.
— По словам господина Мейера, в октябре прошлого года вы сказали ему, что нет ни малейшего повода для тревоги. А ведь уже тогда у него проявились первые симптомы болезни.
— Я не могу сейчас сказать точно. Возможно, он уже тогда о чем-то меня спрашивал. Возможно, что-то чувствовал и просто хотел, чтобы я его успокоил.
— Во время упомянутого октябрьского визита вы брали у господина Мейера биопсию, доктор Шлоссер? И затем отослали к нам на анализ?
