Может, он не любит пейзажи.
— Тут есть другие рисунки, — сказала, переворачивая страницы и показывая ему рисунок с первого дня школы — с девушкой в летящем платье.
Он молчал, придвигая альбом ближе. Мое сердце замерло в груди, пока я смотрела, как он изучает его, гадая, молчит ли он потому, что ему нравится, или потому, что не нравится, и он думает, что бы сказать.
Он провел пальцем по бумаге, дотрагиваясь до каждой линии.
— Это прекрасно, — наконец сказал он, поднимая глаза и встречаясь со мной взглядом.
Я покраснела и посмотрела обратно на рисунок.
— Спасибо, — сказала я мягко, забирая альбом к себе на колени, — Джереми он не понравился, и я рада узнать, что все не так уж и плохо.
— Джереми не прав, — сказал он. Его глаза стали темнее обычного шоколадного оттенка. — Он наверное совсем слепой.
Я пожала плечам.
— Ему просто больше нравятся пейзажи. И когда я рисую его, играющего в футбол.
Он опять посмотрел на рисунок.
— Это интереснее, чем Джереми, играющий в футбол.
— У меня есть еще несколько похожих, — сказала я, удивленная своим желанием делиться рисунками.
— Можно увидеть? — спросил он, ожидая моего ответа, а не хватая альбом, как Джереми.
Он постарался не дотрагиваться до моей руки, когда я передавала ему альбом, и я опустила глаза, стараясь не показывать разочарования.
Мои ладони стали липкими, пока он изучал каждый рисунок, и я была удивлена тем, что он ценил каждый из них. Я смотрела на них вместе с ним — первый был с девушкой, которая напоминала меня, в белом утреннем платье из начала девятнадцатого века.
Она ела завтрак на деревянном крыльце, с видом на задний дворик, исчезающий в лесу. На следующем, она лежала на диване с войлочными подушками, читая роман у зажженного камина, пока садящееся солнце отбрасывало тени на ее лицо через прямоугольное окно у дальней стены. После этого было много рисунков: написание письма, игра в карты, катание на лошадях. Дрю листал их, молчаливо изучая каждый рисунок, так же тщательно. Я боялась дышать, испуганная, что любой звук нарушит волшебство тишины.
Он достиг конца и поднял взгляд впервые за это время.
— Где ты взяла идеи для этого? — спросил он.
— Мы читаем «Гордость и Предубеждение» на английском, — объяснила я. — Думаю, она вдохновила меня.
Он кивнул, соглашаясь.
— Это хорошая книга.
— Что-то всем этом кажется таким знакомым, — сказала я, пытаясь объяснить.
Я так четко представляю, как все должно было выглядеть тогда, и рисую все так легко. Будто эти картины прямо передо мной, а не в моем воображении.
