Нина Иващенко была лимитой… обычной лимитчицей, приехавшей в Москву. Родилась она под Тулой в семье, где мама была учительницей, папа — трактористом в колхозе. Папа пил… не то чтобы по черному — но изрядно, с запоями по несколько дней, влетало и матери и ей. Мать — уставшая, издерганная, озлобленная — срывала злость на учениках и, конечно же — на ней. А она — ненавидела этот быдляк, пошатывающегося даже когда трезвый отца, какую-то серую, вечно недовольную мать, своих деревенских сверстников… воняющих, грубых, начинающих лет в десять уже курить и прикладываться, подражая отцам, похабничающих и ржущих как лошади при этом. Нет слов, чтобы выразить копившуюся в ней ненависть ко всему этому, к тому, что окружало ее, к тому, чем она была и к тому, чем она в будущем должна была стать. На деревне бытует поговорка: если девки у нас все такие красивые — откуда же бабы-то такие страшные берутся. А вот — оттуда и берутся, пьяный муж, ни к чему не годный, поколачивающий, хозяйство и скотина, ребенок, потом еще один, потом еще — глядишь, и на месте дюймовочки — дурномясая бабища с остервенелым выражением лица, прущая на горбу мешок посыпки с фермы, украденный после вечерней дойки. Так оно и бывает.
Для того, чтоб этого не было — она была готова на что угодно.
Устроилась в областном центре в училище на штукатура — маляра, переспала с директором училища — потным, воняющим, очкастым — получила в итоге пять лет рабского труда в Мосстрое и койку в общаге на четверых. Как вырываться из общаги… о, это целая история. Вообще, если описывать будни московской общаги, где квартирует лимита… годов семидесятых- восьмидесятых… скажем, ЗИЛовской или Мосстроевской… это можно целый психологический триллер написать. Комната на четверых… с девчонками скажем, и каждая голодна и зла, каждая приехала в Москву не просто так, а чтобы зацепиться. Как? А как угодно — потому что в таких общагах, особенно женских, собирается совершенно определенный контингент, женщины в основном домоседки, счастья за тридевять земель не ищут, а если уж ищут, и такие вот собираются в одной комнате, в одном здании, злые на сегодняшнее свое положение неприглядное, на грязную и плохо оплачиваемую работу…
Не хватит слов, чтобы описать, что там бывает.
С Шалвой Булатовичем она ознакомилась случайно, на рынке. Рынки в ту пору в основном держали уже не крестьяне местные, а гости с Юга, к дамам они были неравнодушны. Смешно — но Нина решилась на это первый раз и сразу встретила свою судьбу — Шалву Булатовича, который работал в тресте простым бухгалтером, и при этом открывал дверь пинком к директору, давно купленному с потрохами — его бросили «на усиление» после андроповских чисток московской торговли, комсомолец невз…енный, так его мать. Получал он зарплату триста восемьдесят рублей в кассе, пять тысяч рублей от Шалвы Булатовича, исправно подписывал все документы и не питюкал. Попивал… комсомольцы на это горазды и даже не подозревал, что он не на один, на сто расстрелов
